Перевертыш - [30]
Пока старший сержант и рядовой корпели над нехитрым, вообщем-то, документом, капитан уселся за телефон. Кому и зачем он звонил, осталось загадкой, потому как умел говорить капитан так, что в двух шагах от него никто ничего не слышал, кроме невнятного «бу-бу-бу»…
— Справились, штурмовики? — спросил повеселевший капитан, возвращаясь к бойцам. — Но это вам не служба, а только службишка, служба — сейчас будет. Настя вас проводит в свободную комнату, даст бумагу и чернила, бумагу — под отчет, что б потом все испорченные листы сдали. Будете писать настоящий отчет. Понятно?
— Так точно, — сказал Пан.
— Может, не надо? — одновременно с ним сказал Успенский. — Мы же с отчетом полночи просидим…
— Что бы интереснее сидеть было, раскрою служебную тайну, — улыбнулся капитан. — Сейчас, по моей просьбе, патруль задержит и доставит сюда ту самую «мамочку» из вашего борделя.
— Ну, вот, как бордель, так наш, а как сходить туда, то только с разрешения начальства, — пошутил Успенский.
— Когда доставят, вы на нее незаметно глянете, та ли это, что бы я время зря не терял на допрос, — не обращая внимания на реплику старшего сержанта, разъяснил капитан. — А вот по результатам разговора с ней продолжим разговор с вами…
…В приемной их уже ждала Настя, выбравшаяся из своего закутка за барьером, в потрепанном, но чистом и аккуратно ушитом по её размер штурмкомбе, с простой стариковской палочкой в руках, на которую она опиралась, передвигаясь.
— А ты думал, чего я тут сижу, — со смехом отреагировала она на чуть удивленный взгляд Пана, — могла бы бегать, давно в батальон бы сбежала…
Настя отвела их в тесную, только-только столу и поместиться, комнатку неподалеку от приемной капитана Мишина, выдала двадцать листов бумаги, повторила слова капитана, что б ни листочек не пропал, и оставила ребят наедине с творческим процессом, ехидно пожелав им не ударить в грязь лицом по сравнению с великими русскими писателями…
— А как эти отчеты-то писать? — задумчиво почесал в затылке Пан, и без того изнуренный рассказами о своей интимной жизни.
— Ну, как-как, Мишин любит, что б в произвольной форме, — пояснил Успенский. — А вообще-то, сверху в правом углу, как заголовок: «Начальнику особого отдела шестого штурмового…» ну, и так далее, а потом… ну, как сочинение. Писал в школе-то?
— Как я провел лето? — улыбнулся Пан.
— Точно. Только сейчас пиши, как я провел прошлую ночь в городе. И — подробнее, подробнее… — добродушно засмеялся Успенский.
— Что, и это самое подробно? — ужаснулся Пан. — Такие ж слова, что я говорил, писать нельзя… они… это — нецензурные, вот.
— Нет слов нецензурных, если люди, которым эти слова не нравятся, — глубокомысленно произнес Успенский. — И вообще, хватит трепаться, давай писать, тут, в самом деле, не на один час работы.
Уже через полчаса Пан понял, что отслеживать офицеров противника на снайперской лежке, пусть и пробовал он это только в учебном бою, гораздо легче, чем писать сочинение на тему «Как я провел ночь в городе». Постоянно что-то забывалось, приходилось править, потом вспоминалось, что делали и как себя вели его товарищи, и это тоже желательно было отразить в отчете. А еще страшно мешал Успенский, пыхтящий, сопящий и поминутно подымающий глаза к потолку, будто что-то вспоминая. Похоже, и ему написание отчета давалось с трудом…
Промучились почти три часа, с коротким перерывом на опознание бандерши, выкурив все свои папиросы, пришлось даже у Насти просить, которая, несмотря на ночь, продолжала преспокойно сидеть в приемной капитана Мишина. Но все-таки сотворили что-то читабельное, хотя еще неизвестно, как начальство отреагирует. А начальство, в лице Мишина, оказалось легко на помине.
— Мальчики, — проворковала Настя, появляясь на пороге. — Вас товарищ капитан госбезопасности к себе приглашает. И очень он не в настроении, так что — поторопитесь. А листочки все мне отдавайте, все-все, ты чего, Пан, не понял?
— А ты что же — это читать будешь? — ужаснулся Пан.
— Вот еще, была нужда в ваших тайнах копаться, — засмеялась Настя. — Я все сложу, пронумерую и передам Пал Сергеичу, а то ему и так на работу времени не хватает, а тут еще ваши каракули регистрировать и разбирать по листам…
— Ты, это, в самом деле, не читай, что там, — попросил Успенский, на секунду вытолкнув Пана за дверь и оставшись с девушкой наедине. — Парень переживает, что б никто не узнал.
— Поняла я всё, Вещий, — успокоила его Настя. — Буду молчать даже о том, что их видела. А теперь — вперед!
… - Что ж, бойцы, все не так плохо, как кажется, — бодро начал капитан Мишин, когда они вновь устроились за маленьким столиком в углу его кабинета. — Все гораздо хуже. Допрос бандерши только подтвердил основные вещи, которые говорил тут Пан. Потому, я официально включаюсь в разработку этого борделя, как местечка странного, привлекающего внимание. Вы пока никому-ничего, но об этом может и не стоит повторять, люди вы взрослые и грамотные.
Ваши отчеты я позже почитаю. А сейчас думаю привлечь вас к одной операции именно в этом борделе. Сейчас возвращайтесь в батальон, спокойно отдыхайте, если, конечно, майор Смирнов никаких ночных тревог не сыграет. Но я его попрошу, что для вас не было ничего тревожного сегодня.
Как и в нашей жизни, здесь замешано и перепутано в странном клубке: немного стрельбы и анархии, затаившаяся на окраине уездного города наземная база орбитальной космической станции, живущие среди людей инопланетяне-эмигранты, краткое путешествие к иным мирам, любовь без многословных признаний и «жестоких» страстей.Действие происходит в неком параллельном мире.
Один из частных случаев теоремы Дургэма, сформулированной Робертом Шекли: «Среди вероятностных миров, порождаемых Искаженным Миром, один в точности похож на наш мир во всем, кроме одной-единственной частности, третий похож на наш мир во всем, кроме двух частностей, и так далее». Не ищите прямых аналогий и аллюзий на наш мир, в вероятностном (параллельно-перпендикулярном) мире история шла своим путем, в чем-то отличным, а в чем-то очень похожим на наш. Но вот люди в этом мире ничем не отличаются от нас, так же любят и страдают, ищут истину и отказываются от справедливости, рождаются и умирают, старятся, болеют, переживают… живут полноценной жизнью… Я не стал давать расшифровки аббревиатур в тексте, так же не разъясняю имена некоторых исторических личностей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Война изменяет каждого, а ее последствия только усугубляют начатое. Люди, машины, руины городов... настоящая жизнь, смешанная с прошлым. Что движет главного героя: прогресс достичь чего-то нового; увидеть воочию одну из десяток затопленных станций, или... искание самого себя? Ведь, когда рядом находятся предатели, готовые выстрелить в спину, выбор ложится на плечи каждого из них. Убить человека, бросить его, или умереть самому?Все решит только личная вседозволенность. Анархия - мать порядка, хаос - порядка отец.
Fallout — Истории Севера (Земля Свободы) — это любительское произведение по вселенной Fallout, описывающее не каноничные события в северо-западной части США. Произведение не содержит Яой, Пони, Фури, или профессиональный слог. Присутствуют насилие и жестокость, нецензурная лексика.
В сборнике представлены рассказы самых разных направлений фантастики. Это и фэнтези, и мистика, и форестпанк, и научная фантастика, и альтернативная история. События происходят как в далёком, так и в близком прошлом, а также в будущем и в настоящем, в разных странах, на разных континентах и в разных мирах. Есть здесь и весёлые истории, и серьёзные, и грустные, а порой и просто хорор. Но всё, о чём рассказывает Сергей Булыга, – чистая правда. Хоть и фантастическая.
«…Зодчий приподнялся и посмотрел сквозь бойницу. Видимая часть Зокона утратила глубину и контрастность, затянувшись лёгкой белёсой дымкой. Откуда-то издалека, словно из-под земли, послышался слабый гул. Он медленно нарастал, постепенно и неотвратимо захватывая сознание, бесцеремонно внедряясь в каждую клеточку тела. Ощутимо росла вибрация. Зодчий продолжал всматриваться в клубы мутного тумана, пенными валами наползающего на «стартовую площадку». Скоро низкий гул превратился в грохот и начал ощутимо давить на голову, словно гигантская ладонь разбушевавшегося исполина.
Граница между миром живым и миром мёртвых. Лишь четыре крепости стражей охраняют её. Они сдерживают напор орд нежити, несмотря на то что за спиной давно уже нет единой Империи, которой они служили.Люди, эльфы, гномы и орки давно забыли о границах своего мира и с увлечением убивают друг друга. Смогут ли они объединиться перед угрозой громадной армии нежити, наступающей на границу? Или продолжат рвать глотки друг другу, несмотря ни на что? А может, среди них найдутся те, кто предпочтёт служить новым хозяевам?
Порубежье - суровый мир, здесь не место слабому и неумелому. Местные жители славны на весь Тарон крепостью духа и жестким характером. Как и всем людям - им не чуждо ничто человеческое: жажда славы и богатства, любовь и ненависть, зависть и подлость. Здесь можно встретить как честного человека, так и отъявленного мерзавца. Вот только рыцарей и праведников не встретишь - не прижились. Да и вряд ли приживутся. Может, климат для них неудачный, для организма вредный.Да и не про них этот роман.