Перевёртыш - [15]

Из длинной кишки, по которой ушли «родственники», донеслось знакомое звяканье — скрипел жестяной каркас фонаря, трущийся о стекло при каждом шаге. Фокс на мгно­вение застыл в проеме, затем выхватил пер­вый попавшийся светильник из стенной ниши и, согнувшись, помчался к выходу. При его росте ему приходилось передвигаться почти на четвереньках.

Но и этот путь оказался перекрыт: со сту­ком распахнулись дощатые створки погре­ба. Кто-то из первой партии «гробовщиков» решил вернуться. Молдер кинулся обратно. Зал был еще пуст. Фокс сунул на место фо­нарь и головой вперед нырнул в нижнее от­крытое дупло глиняного дерева, сооруженного для выведения потомства. Ботинки удира­ющего чужака втянулись внутрь буквально за долю секунды до того, как из-за поворота показался мрачный субъект в черном пальто. В следующее мгновение из противоположно­го входа в зал появился второй — тот самый, который спугнул Молдера. Мужчины встре­тились как раз у дыры, где прятался Фокс. Он мог видеть обе облаченные в черное фи­гуры — примерно от колена до талии — и два покачивающихся фонаря.

— Брат Уилтон?

— Женщина вернулась.

— Где она?

— С братом Эндрю, в Главном доме.

— А остальные?

— Не остальные, а остальной. Его пока ищут.

Оба чернополых ушли тем коридором, ко­торый вел в глубь пещеры. Выход был свобо­ден. Но как раз в этот момент вертевшийся на месте Фокс, блуждая взглядом по белым неровным, словно дышащим, стенкам, обнаружил мирно лежащего покойника. Не было никаких сомнений, что это — тот самый здо­ровяк из столовой. В следующее мгновение сомнения появились. Да, тот самый здоровяк, обмазанный еще влажной глиной, наполови­ну вмурованный в белый монолит, обнажен­ный, вытянувшийся в том спокойном окосте­нении, которое недостижимо для живых тел. Но волосы его из тонких и курчавых стали гладкими и плотными; расчесанные на прямой пробор, они двумя ровными волнами охва­тывали голову. И лицо... Фокс наклонился ближе. Лицо мертвеца непостижимым обра­зом изменилось — оно стало нежнее, немного моложе, черты смягчились, морщины разгла­дились... Фокс нагнулся совсем близко. В этот момент мертвец открыл глаза.

Община «родственников»

Два месяца назад

Язычок керосиновой лампы дрожал и дер­гался, но Эндрю давно привык читать в по­стели при таком свете. Наверное, все осталь­ные в доме давно спали.

Опровергая промелькнувшую мысль, за­скрипела дверь. Запрет на незащищенные руки врос в него до мозга костей — Эндрю автоматически схватился за перчатки, лежа­щие на тумбочке у изголовья. Но чья-то ла­донь припечатала их к столешнице.

— Не надо, — тихо попросил Марти. — Я пришел попрощаться.

Он бросил на спинку кровати тряпку, ко­торую держал до того в левой руке:

— Нравится?

Это было легкое пестрое платье.

— Ты же понимаешь, я не могу уходить в таком рубище, — Марти мотнул головой в сторону черной одежды, аккуратно сложен­ной на табурете.

— М-марти... — чуть слышно проговорил он, подавившись на середине имени. Или проговорила— ведь хрупкая девушка с длинны­ми каштановыми волосами была реальностью, а нелюдимый юноша Эндрю — лишь упорст­вующим подсознанием.

Высокий парень опустился на колени, что­бы глаза обоих очутились на одном уровне.

— Ты можешь закричать, — сообщил он. — И я никуда не уйду.

Мужская рука легла поверх женской.

— Но разве ты не хочешь испытать это еще раз? Мы ведь теперь в противофазе. Это не так, как с человеком, но это лучше чем ничего, правда?

Община «родственников»

Третий день

Поздний вечер

— Вы сказали, что Марти — другой. — Скалли не позволяла парню отвлекаться, ее интересовал только убийца.

— Да, — взлохматив челку, он вскочил с кровати и отошел к окну.

— Чем он отличается от других?

— Меня могут изгнать! — отчаянно вы­крикнул он.

— Как он убивает? — Скалли говорила решительно и напористо, она была увере­на, что разгадка этого странного дела совсем близко. — Это как-то связано с церемонией сегодня в сарае?

Парень подавил тяжелый вздох. Он не должен, не должен, НЕ ДОЛЖЕН был этого делать, но соблазн был слишком силен. Мед­ленно, словно через силу, он подошел к Дэйне и взял ее за руку. Такая простая, такая нежная и почти ни к чему не обязывающая ласка: когда руки — всего лишь — сплета­ются в пожатии и мужчина — всего лишь — чуть заметным движением гладит руку жен­щины. Только почему так сильно кружится голова?

— Что вы делаете? — растерянно спроси­ла Дэйна...

Молдер сломя голову мчался по направ­лению к Главному дому, на ходу натягивая пальто. У забора рядом с домом он приоста­новился и шепотом позвал:

— Скалли!

Никто, естественно, не отозвался. Фокс беспомощно оглянулся. Дэйна бы­ла внутри. Где? Все окна темные, все, кро­ме единственного, смутно освещенного окна мансарды. Где же эти чертовы «родствен­ники»? Куда пошли? Когда они вернутся?

Фокс еще раз затравленно оглянулся и бро­сился на крыльцо.

Тяжелая мужская рука продолжала почти незаметную ласку. Скалли с трудом сдержи­вала сбивчивое дыхание. Ее пылающие гу­бы приоткрылись, огромные глаза блестели. Свободной рукой парень коснулся ее щеки, и это прикосновение одуряющей судорогой отозвалось во всем теле.

— Марти другой, — глухим голосом про­изнес он. — Мы все другие.