Перевёртыш - [16]

Он склонился к женщине, легко коснул­ся поцелуем уголка губ — Дэйна неволь­но застонала — и, не прерывая поцелуя, скользнул дальше — по щеке, к шее, к плечу.

— Нет, нет, — беспомощно проговорила Дэйна чуть слышным голосом. Она была уверена, что сказала это, но на самом деле она так ничего и не произнесла — не нахо­дя в себе сил не то что сопротивляться, а даже пошевелиться.

Парень уже обнимал ее, потом заставил отступить на шаг, и мужчина и женщина, как единое целое, рухнули на кровать.

Молдер взлетел по лестнице и затарабанил в дверь.

— Скалли! — приглушенно заорал он.

Ответа не последовало, и Фокс, не заду­мываясь, вышиб дверь.

И ворвался внутрь. Одним взглядом во­брал в себя всю эту голую белую комнату с темным пятном на широкой белой кровати — и заорал уже во весь голос:

— Слезь с нее! Прочь!

Времени выполнить приказ у парня, если честно, просто не было. Почти одновременно с воплем Молдер ухватил треклятого щенка за горло и за шиворот и рывком отбросил к стене.

Скалли лежала на кровати не шевелясь, полы плаща разбросаны в стороны, блузка полурасстегнута... но не больше. И, похоже, пребывала в беспамятстве.

Фокс поднял женщину за локти и выволок из комнаты.

Мальчишка остался стоять, судорожно вце­пившись в гнутый стальной прут спинки кро­вати.

На лестничной площадке Молдер поставил Дэйну на ноги. Стоять она могла. Но не боль­ше. И не слишком ровно. Фоксу приходилось очень тщательно следить, куда она шагает — на ступеньку или в проем между столбика­ми перил. Попутно он пытался привести в порядок ее одежду, но сведенные вместе полы плаща тут же распахивались снова, да и пу­говицы блузки никак не желали застегиваться сами. Скалли смотрела на напарника стеклянными широко раскрытыми глазами, механи­чески переставляла ноги. На вопросы не от­вечала. Самым внятным звуком, который ей удалось произнести, было: «Мн».

Они вывалились на крыльцо, Фокс в оче­редной раз стянул ее плащ у ворота...

И застыл. Вокруг плотным полукольцом стояли все обитатели деревушки.

На отекшем лице Дэйны не отразилось и тени понимания. Фокс с окаменевшей челюс­тью выдвинулся вперед, заслоняя беспомощ­ную женщину.

Из толпы вышла сестра Абигайль. Глаза ее гневно сверкали.

— Я же просила вас не вмешиваться!

Фокс автоматически кивнул — да, это прав­да. Просили. Все честно. Если вся толпа на­валится разом, оружие не поможет. Поэтому Молдер и не пытался за него хвататься. От фанатиков можно ждать всего, даже погребе­ния заживо в подземной рукотворной пещере под гимны собственного сочинения, но, черт возьми, должен же быть какой-то выход.

Он инстинктивно обнял Дэйну за плечи, прижал к себе. Скалли с грехом пополам сфокусировала глаза на сестре Абигайль. Две женщины какое-то время смотрели друг на друга — одна бессмысленно, вторая изучаю­ще и, пожалуй, даже сочувственно. Затем снова посмотрела на Молдера, и ярость вернулась. Лицо Абигайль исказилось, но боль­ше ни слова она не произнесла. Просто от­ступила в сторону. Повинуясь безмолвному приказу, толпа расступилась, образовав уз­кий проход. Фокс втянул ноздрями воздух. Их действительно отпускали. Подвоха не было. Он коротко кивнул в знак призна­тельности. И за руку повел Скалли прочь.

Подождав, пока чужаки пройдут мимо, «родственники», словно рой обугленных пчел, втянулись в леток Главного дома.

Когда они достаточно далеко отошли от этих психопатов, Фокс не нашел ничего луч­шего, как задать идиотский вопрос:

— Какого черта ты там делала?!

— Не знаю, — ответила Дэйна плохо повинующимися губами.

— Не знаешь? — Фокс, перепуганный и сбитый с толку, впервые в жизни устраивал семейную сцену. Отсутствие семейных отно­шений его не остановило.

— Не знаю,— повторила Дэйна, судорож­но сглотнула, вывернулась из рук Молдера и быстрым шагом направилась обратно.

Обалдевший Фокс зашагал следом, гото­вый перехватить ее, если окажется, что Скал­ли в приступе умопомрачения собирается вер­нуться. И, видимо от обалдения, умудрился задать второй подряд идиотский вопрос:

— С тобой все в порядке?

Ответом послужил мучительный горловой звук. Дэйна согнулась, и ее желудок вывер­нуло наизнанку.

Большинство « родственников » остались внизу, только сестра Абигайль и четверо старших братьев продолжали подниматься по ступенькам, стремительно и неумолимо. Дверь в комнату Эндрю была открыта нарас­пашку, а сам мальчишка по-прежнему стоял у стены. Он был очень бледен.

— Что ты скажешь, брат Эндрю, в свое оправдание? — голос сестры Абигайль был ледяным, как белая глиняная взвесь, застыв­шая на коже.

— Мне не надо оправдываться, — тихо, но твердо ответил он. — Все обеты испол­нены, кроме последнего. Мы должны воссо­единиться. Раньше я знал место, где оказался наш брат. Оно очень большое. Намного боль­ше, чем Стивстон. Теперь будет проще. Брата Мартина найдет эта женщина. А я найду ее.

Сестра Абигайль с силой втянула в себя воздух. Глаза ее сверкали. Юноша не отво­дил взгляда. Игра в «гляделки» грозила за­тянуться, поэтому Эндрю заговорил снова:

— Исход близок. Я должен срочно по­пасть в место, которое называют Германтаун. И мне понадобится помощь братьев.

Прошло еще несколько долгих, как молит­ва, секунд. Наконец сестра Абигайль шум­но выдохнула. Четверо за ее спиной рассла­бились.