Перевёрнутый полумесяц - [32]

Тут-то и начинается целая вереница хлопот. Все они, вместе взятые, доказывают, что люди могли бы быть гораздо ближе друг к другу, раз уж они ближайшие соседи, но между ними воздвигнуты барьеры штемпелей, виз, валютных предписаний и прочих достижений современности.

Чтобы попасть в Грецию, нужно ехать в Югославию. Чтобы попасть в Югославию, нужно получить новые визы. А также динары. Впрочем, они у нас остались после первого проезда по Югославии, но так как валютные предписания запрещают вывозить наличные деньги, то мы честно сдали на границе неистраченные динары.

Кроме того, мы установили, что у нас к этому времени истек срок действия греческих виз. Они просто умерли. А печать, которая снова оживила бы их, может поставить только рука того, кто сидит в Белграде.

— Немного ближе, товарищи. Греки имеют генеральное консульство в Скопле, и вам не надо ехать в Белград, — утешает нас Ольдржих Шигут из нашего посольства в Тиране. — Я постараюсь достать для вас в тиранском банке немного наличных динаров, чтобы у вас были деньги хотя бы на хлеб.

* * *

Итак, мы едем в Югославию, и в кармане у нас лежит именно та сумма, которую югославские валютные предписания разрешают ввозить в страну. Если из этого вычесть дорожный налог за две машины и два дня, то у нас действительно останется как раз на хлеб. И на масло — для мотора. К счастью, мы моментально получили югославские визы. Теперь так же быстро раздобыть бы «живую воду», которая воскресит визы греческие.

От нашей лагерной стоянки до югославской границы полчаса езды. Дорога взбирается в горы, отсюда напоследок можно еще раз взглянуть на наш чудесный уголок под платанами. Местность за границей меняется точно по мановению волшебной палочки: вместо обглоданных склонов тут разросшиеся лиственные леса, сразу же у дороги обширная роща съедобных каштанов. Здесь, наверное, объявили войну всепожирающим козам. Немного дальше начинаются фруктовые сады, огороды, оросительные каналы.

А вот и Охрид, город, на который мы три недели смотрели с противоположной стороны в бинокль. Вблизи он выглядит совсем иначе. Рассеялось обманчивое виденье, гирлянда разноцветных огней, каждый вечер появлявшаяся над гладью озера, превратилась здесь в ряд фонарных столбов на чудесной прогулочной набережной с кучками пальм и двухметровыми кустами полноцветных роз. Но в бинокль не видна причудливая смесь отсталого Востока с курортным супермодерном. Великосветский «Палас-отель» уже издали привлекает внимание своей хрупкой элегантностью, со вкусом выполненной комбинацией пастельных тонов окраски, стекла, настенной деревянной резьбы, внешней нарочитой грубости в отделке камня и внутренней кафельной керамики. Однако за спиной этого стеклянного дворца живет старинный восточный городок с узкими улочками. Нейлоновые платья шелестят на тротуаре рядом с турецкими шароварами; по главной улице идут друг за другом две женщины — две пары ног: одни ритмично постукивают каблучками-гвоздиками, другие шлепают по асфальту босыми ступнями.

Недалеко от мечети находится широкоэкранный кинематограф. Зрителям, преимущественно мусульманам, предлагается «Последний рай», приятное зрелище. В витринах магазинов рядом с силоновым и нейлоновым бельем дожидаются покупателей полупроводниковые приемники.

Возвращаемся к машинам, оставленным по указанию регулировщика на площади под огромным платаном; его ствол раздвоен, и люди идут под ним, как по крытой галерее.

У машины толпа людей, нас ждет постовой и выписывает две квитанции по пятьсот динаров, — дескать, штраф за стоянку в неположенном месте.

— Взыскивайте деньги со своего коллеги, который указал нам это место.

Люди, стоящие поближе, начинают хихикать, постовой, высокий элегантный мужчина с холеными усиками, чувствуя себя оскорбленным при выполнении служебного долга, рявкает на зрителей, чтобы они убирались восвояси.

— Платить мы и не подумаем. Либо вы между собой разберетесь в этом деле, либо прикажете перерисовать вон тот знак.

На синей табличке виден знак: «Стоянка разрешена». Да, но это на целых два метра дальше! И постовой, дабы не потерять достоинства в глазах сограждан, с важным видом записывает хоть номера наших паспортов.

И машет нам: мол, уезжайте поскорее!

Ошибка в счет!

Македония — это красивый, мужественный край, холмистый, местами даже гористый, но всюду одетый в зелень. Здесь чувствуется вековая работа рук трудолюбивого человека. Дубовые и буковые рощицы перемежаются с лугами и посевами табака, желтизна скошенных полей переходит в темную зелень обширных виноградников. По обеим сторонам дороги через интервалы в восемьдесят-девяносто метров следуют бетонные ямки для раствора купороса. В междурядьях среди рослых виноградных кустов работают маленькие трактора, оставляя за собой облака синеватого дыма. А чуть дальше по болоту бродят аисты; потом, забавно подпрыгнув, они поднимаются выше тополя, убирают свои жердеобразные «шасси» и улетают в лягушачье царство на противоположном берегу реки Црны.

Уже в темноте въезжаем в Прилеп; за городом нам нужно найти место для стоянки, чтобы переночевать там. К счастью, мы расспросили водителя югославского грузовика, который два раза в педелю возил почту из Поградца в Стругу. С его слов мы знаем, что за Прилепом «много кривин», дорога, все время петляя, взбирается на высоту тысячи метров…