Перевёрнутый полумесяц - [116]

Глава двадцать шестая Дурман из долины Бекаа

Андулька коноплю мочила,

лягушка ей в карман вскочила,

назавтра замочила лен,

лягушка выпрыгнула вон.

(Чешская народная песня)

На этот раз мы едем в долину Бекаа за приключениями. История, которую мы хотим знать, окружена глубокой тайной. Каждый, при ком мы начинаем о ней разговор, старается уклониться от беседы либо испуганно озирается: еще минута — и собеседник в страхе приложит палец к губам.

Мы едем в долину Бекаа по следам слова, как обязательно и должно быть в детективе. Слово это — убийца.

За северной частью долины, на северо-запад от нынешнего Хомса, некогда было княжество странных людей, которые перекочевали сюда откуда-то с гор, прилегающих к Каспийскому морю. Это была секта фанатиков-мусульман, основанная в конце одиннадцатого века «Большим начальником» Хасаном ибн ас-Сабахом. По убеждениям сектантов, чтобы попасть на небо, нужно было убивать. Под руководством Рашида ад-Дина ас-Синана, «Старика с гор», религиозная секта превратилась в банду диких головорезов, садистов, кровожадных убийц, безжалостных к своим жертвам. Они стали грозой своих соседей, а у крестоносцев сердце уходило в пятки, когда они встречались с сектантами во время своих крестовых походов. Благодаря крестоносцам перекочевало в Западную Европу и там закрепилось в ряде языков слово «ассассин» — «убийца», — которое ведет свое происхождение от искаженного арабского «гашшашин», как называли себя члены секты, курильщики гашиша.

Именно дурманящий гашиш и религиозная одержимость превращали их в кровожадных зверей.

Накурившись гашиша, они жаждали шума битвы и шли на верную смерть, как на прогулку, в конце которой их ждало райское отдохновение.

Шейх эль-Джебель строго следил за тем, чтобы тайна гашиша строго соблюдалась. Каждого, кто ее выдавал, ждало единственное наказание — смерть.

На страх другим

Маленькое кафе на баальбекском базаре служит одновременно и доступной столовой. Тут свои постоянные посетители, они знают хозяина, хозяин знает их. Как старых знакомых хозяин приветствует и иностранцев, если они приходят в сопровождении постоянных посетителей. Вдоль стен стоят шкафы с банками соленых огурцов и с сухарями, за стойкой холодильник и две электрические плитки, на которых хозяин может по желанию клиента зажарить либо ягнячью печенку, либо шишкебаб — как будет угодно.

О гашише лучше говорить не здесь, а где-нибудь подальше, ну хотя бы среди развалин Баальбека. В любую минуту может появиться непрошеный слушатель. Мы задерживаемся тут потому, что поджидаем Джамиля, который специально для этой цели должен приехать в Баальбек. Тут у него есть связи среди тех, кто выращивает гашиш, и он попытается кого-нибудь уговорить, чтобы перед нами приоткрыли тайну гашиша.

Ибрагим, стройный, с гладко причесанными волосами и неизбежными усиками, хотя и держится с беззаботным видом, все время внимательно присматривается к вновь пришедшим, определяя, знакомый человек или нет. Говорит он негромко и время от времени взглядом дает знак Азизу, грузчику, чтобы тот умерил свой голос.

— Курение гашиша строго запрещено законом. Каждый курильщик, пойманный полицией на месте преступления, отправляется прямо в тюрьму. Только… что это за мера воспитания, если через две недели его выпускают и он продолжает курить?

— Мы слышали о том, что полиция уничтожает гашиш. Нет ли здесь какой-нибудь связи или аналогии с действиями полиции на побережье Ливана, когда владельцам соляных бассейнов пришлось защищать их с оружием в руках от наемников иностранных конкурентов?

— Не знаю, замешана здесь конкуренция или нет, — отвечает, почесывая за ухом, Азиз, темпераментный детина, в котором явно скрыт талант великого актера. Как и каждый араб, он разговаривает не только с помощью рук, но и с помощью бровей, лба, усов, морщин. — Но бои были. И жестокие бои. В сорок девятом году во время столкновений между теми, кто выращивает гашиш, и полицией были даже убитые. Собственно, те, кто занимается гашишем… — и Азиз резким жестом как бы подчеркивает произносимые слова, — те, кто занимается гашишем, сами никогда за оружие не возьмутся. Они лучше подкупят депутатов парламента и министров. За них дрались палестинские беженцы, голодные бедняки, которых война выгнала из Палестины. Они подставили свой лоб под пули из-за куска хлеба.

— Хочу пояснить: сейчас в Баальбеке двадцать тысяч жителей, половина из них палестинские беженцы. Дешевая рабочая сила. Закон спроса и предложения рабочей силы тут действует надежно, — добавляет Ибрагим с горькой усмешкой.

С гашишем в этой стране творятся удивительнейшие дела. По международной конвенции Ливан — одно из немногих государств, которым разрешено выращивать гашиш. Но ни из каких статистических сведений невозможно установить, сколько в каком году его было выращено. Торговля гашишем запрещена. Тем не менее гашиш преспокойно переправляется контрабандой во все соседние страны, в Сирию и главным образом в Египте. Того, кто при этом попадется, могут оштрафовать на сто тысяч ливанских фунтов, что равно почти четверти миллиона крон.

— Но такое случается очень редко, — перебивает его Азиз. — Торговцы гашишем тесно связаны между собой и кому не верят, того к себе не допустят. А среди них есть и депутаты парламента.