Перевал Бечо - [18]

Шрифт
Интервал

Общительный, разговорчивый, Алеша умел увлечь своей жизнерадостностью, веселым нравом и чувством юмора, которое его не покидало даже в самые тяжелые дни. Прямо поразительно, как он ухитрялся запоминать тысячи подробностей, смешных историй, мельчайших штрихов, без которых трудно представить себе захватывающую картину восхождения.

Поднялся Коля Моренец, подошел к костру, бросил несколько сухих веток. Коля очень любил стихи, песни и сейчас вспомнил о них.

— Ребята, вы, наверное, знаете, сколько на склонах Баксанского ущелья растет кустов барбариса. Их пунцово-красные продолговатые ягоды очень похожи на капельки крови…


В боях под Смоленском, Москвой, где участвовал и Николай Моренец, да и в горах, погибло немало Колиных друзей-альпинистов, они-то и навеяли ему грустные строки.

— Хотите, — после некоторого раздумья спросил Моренец, — прочту вам свой «Барбарисовый куст»?

Николай выпрямился, вынул руки из кармана, перелистал несколько страничек самодельного блокнотика и стал читать:

…Мне не забыть той долины —
Холмик из серых камней
И ледоруб в середине,
Воткнут руками друзей.
Ветер тихонько колышет,
Гнет барбарисовый куст.
Парень уснул и не слышит
Песен сердечную грусть…

— Здорово у тебя, Коля, выходит! — вздохнул Кухтин.

Моренец словно и не слышал Виктора. Он стоял у костра, смотрел на вспышки пламени, а потом после небольшой паузы продолжал:

Тропка, как ленточка, вьется,
Гордая речка шумит,
Кто-то в долину вернется,
Холмик он тот посетит…
Ветер тихонько колышет,
Гнет барбарисовый куст.
Парень уснул и не слышит
Песен сердечную грусть…

— Вот бы на эти слова музыку подобрать, — не удержался Малеинов.


Его слова оказались пророческими. В феврале 1943 года, когда советские альпинисты снимали с Эльбруса фашистские штандарты и водружали советские флаги, стихи Моренца прозвучали песней над высокими горами. А после войны «Барбарисовый куст» стал одной из самых популярных песен среди альпинистов и туристов нашей страны.


— Ну что ж, ребята, — подняв капюшон штормовки, сказал Одноблюдов, — не мешает и подремать перед выходом.

Но подремать почти не пришлось. С полуночи небо стало хмуриться. На вершинах, словно башенки, примостились лохматые облака. А когда перед рассветом подул с юга теплый ветер, густые массы облаков поползли в сторону Донгуза.

— Гроза будет, Коля, — высунувшись из спального мешка, процедил сквозь зубы Сидоренко. — По ногам чувствую — болят на перемену погоды.

Сидоренко помолчал, затем вытащил из рюкзака карманный фонарь и посветил:

— У тебя волосы шевелятся.

Моренец машинально провел рукой по голове. С волос, словно бенгальские огоньки, посыпались искры…

По ущелью прокатилась волна холодного воздуха. Небо расколола широкая огненная молния. Грянул гром, и грохот отозвался глухими раскатами по всему ущелью. От сильной электризации начали гудеть металлические предметы: поясные пряжки, головки ледорубов, фляги, крючья.

Вскоре пошел дождь, частый, крупный.

— Проверить палатки. Детишек в домик. Всех остальных — в укрытие! — слышались команды.

Легко сказать «всех в укрытие». И без того палатки забиты до отказа. Вместо трех-четырех в палатках находилось по семь-восемь человек. Люди спасались от дождя где только можно: под брезентом, камнями, в ближайших скалах, а шестилетний Костик с сестрой не без помощи альпинистов, спрятался под пустым ящиком, оставленным при отступлении нашими частями.

Дождь лил как из ведра. Бурлящие потоки воды с шумом неслись через лагерь, увлекая на своем пути камни, консервные банки и даже личные вещи тех, кто оставил их за палатками. Особенно бушевала вода в старом русле ручья.

— Представляю, как бы ты, сибирский цирюльник, веселился, — заметил Одноблюдов парикмахеру с рудника, — если бы поставил палатку на старом русле ручья.

Часам к трем сквозь падающую сетку дождя проглянуло солнце. Небо посветлело, вскоре дождь совсем перестал, и стали видны заснеженные склоны.

Солнце било уже прямыми лучами, сгущая воздух, нагревая камни, палатки и одежду, от которой клубился пар. Теперь можно было обогреться, обсушиться, подготовиться к подъему.

Незаметно прошел еще один день, и подкрался вечер, а с ним и алое зарево… Наступала ночь, холодная, с мириадами ярких звезд. Ночь, полная неожиданностей и тревог.

ФОТОГРАФИИ

Тырныауз — заоблачный город (1500 метров над уровнем моря).


Юрий Одноблюдов, начальник ледового перехода.


Алексей Малеинов.


Александр Сидоренко.


Николай Моренец.


Григорий Двалишвили.


В. Б. Кубаткина с детьми: Леней и Аллой.


Инженер Карина Гудим живет в Нальчике. Восьмилетней девчонкой она с родителями шла через перевал.


Екатерина Гудим, участница перехода.


Григорий Гудим (в ледовом переходе — начальник Южного Приюта).


Мина Фадеевна, жена Юрия Одноблюдова, с дочкой Таней.


С Баксанского ущелья вела тропа на перевал.


Рюкзаки с продуктами для детей и альпинистским снаряжением грузили на ишаков.


Так несли через перевал маленьких детей.


На пути встречались и водные преграды.


Северный Приют.


Бесконечной ленточкой вилась по крутым склонам узкая тропа.


Путь на перевал Бечо.


Перевал Бечо. (Снято с ущелья Ирик.)


На самом хребте проходила оборона.


Высота 4200 метров. Альпинисты водрузили знамя на «Приюте одиннадцати».


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Операция «Дар»

К ЧИТАТЕЛЮВ этой книге нет вымысла. Ее герои — советские разведчики-чекисты — действительно совершали в годы Великой Отечественной войны чудеса доблести и отваги, мужества и самопожертвования.Автор книги — Александр Александрович Лукин — пришел на службу в органы государственной безопасности еще совсем юным комсомольцем. О незабываемых в жизни советского народа годах борьбы с контрреволюцией он позднее рассказал в книгах «Сотрудник ЧК» и «Тихая Одесса» («Седой»).Когда началась Великая Отечественная война, А. А. Лукин стал заместителем командира по разведке в прославленном чекистском отряде Героя Советского Союза Д. Н. Медведева.


Девушка из Ржева

Документальная повесть рассказывает о комсомолке Паше Савельевой, участнице подпольной группы в Луцке. Вместе с товарищами по борьбе она выкрала у немцев образец секретного химического оружия, который затем был переправлен в Москву.


Выстрел в переулке

В центре Москвы убит выстрелом из пистолета и ограблен бухгалтер одной из московских столовых. Преступникам, похитившим крупную сумму денег, удалось скрыться. Сотрудники Уголовного розыска приступают к расследованию...


Тройной прыжок

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.