Перестройка и новое мышление - [90]

Вместе с тем мы хорошо понимаем, что милитаристской партией далеко не исчерпывается весь политический спектр в США. Американские политические деятели, придерживающиеся реалистических позиций, трезво оценивающие мировую обстановку, выступали за продолжение переговоров с СССР, за поиски путей нормализации советско-американских отношений, учитывая, что гонка вооружений ведет к серьезным негативным последствиям и для самих США. Но так или иначе верх брали, как это уже не раз случалось, интересы милитаристской группировки.

Возможность полномасштабной, результативной советско-американской встречи в верхах таяла. Проведение новой встречи лишь с целью обменяться рукопожатиями, продолжить знакомство было бы делом несерьезным, более того, бессмысленным.

И все же мы не могли принять американского «нет» в ответ на наши настойчивые усилия сблизить позиции, выработать разумный компромисс. Сознавали, что нужен крупный прорыв, что время работает против интересов человечества. Тогда и возникла идея проведения промежуточной советско-американской встречи, с тем чтобы дать по-настоящему мощный импульс всему делу ядерного разоружения, переломить опасные тенденции, повернуть ход событий в нужном направлении. Президент США принял нашу инициативу. Это обнадеживало. Так был открыт путь к встрече в Рейкьявике в октябре 1986 года.

Уже в ходе первой беседы я сказал президенту, что после Женевы удалось привести в движение сложный и обширный механизм советско-американского диалога. Но этот механизм уже не раз давал сбои: по главным вопросам, которые беспокоят обе стороны, — как отвести ядерную угрозу, как использовать полезный импульс Женевы, как выйти на конкретные договоренности — движения нет. И это весьма нас беспокоит. Я говорил президенту, что женевские переговоры задыхаются в нафталинном хламе. На переговорах в воздухе плавает 50–100 вариантов и не просматривается одного-двух, которые реально работали бы на прогресс переговоров.

Мы тщательно готовились к Рейкьявику, провели большую подготовительную работу. Ориентация была взята четкая и твердая — договориться в конечном счете о полной ликвидации ядерного оружия и обеспечить на всех этапах движения к этой цели равенство и равную безопасность США и Советского Союза. Иной подход был бы непонятен, нереален и недопустим. Встреча в Рейкьявике, по нашему убеждению, должна была создать предпосылки для того, чтобы на следующей нашей встрече мы могли подписать соглашения по кардинально важным проблемам ограничения вооружений.

В Рейкьявик мы привезли проект крупных мер, которые, будь они приняты, положили бы начало рождению новой эпохи в жизни человечества — эпохе без ядерного оружия. Речь шла уже не об ограничении ядерных вооружений, как это было в договорах ОСВ-1, ОСВ-2, а о ликвидации их в сравнительно короткие сроки.

Первое предложение касалось стратегического наступательного оружия. Я заявил о готовности сократить его на 50 процентов в течение первых пяти лет.

В ответ услышал то, что на протяжении месяцев крутили и мяли делегации на женевских переговорах и что завело их в полный тупик, — уровни, подуровни, головоломные подсчеты. Пришлось остро полемизировать, но скоро я увидел, что разговор начинает буксовать. Чтобы вырваться из вязкой трясины, впрочем, возникшей на женевских переговорах не случайно, а созданной специально с целью их дискредитировать, превратить в комедию, я предложил простое и ясное решение. Есть триада стратегических вооружений: баллистические сухопутные ракеты, ракеты морского базирования и самолеты. Они есть и у СССР, и у США, хотя структура СНВ у каждой из сторон имеет свои исторически сложившиеся особенности. Давайте все эти три элемента, типа вооружений, каждую часть триады сократим наполовину. Справедливо и на равных.

Чтобы облегчить договоренность, мы пошли на большую уступку, сняв свое прежнее требование о включении в стратегическое уравнение американских ракет средней дальности, достигающих нашей территории, и американских средств передового базирования. Готовы были учесть и озабоченность США по поводу наших тяжелых ракет.

Президент согласился с таким подходом. Более того, он выдвинул идею полной ликвидации стратегических наступательных вооружений в последующие пять лет, что я, естественно, решительно поддержал.

Второе наше предложение касалось ракет средней дальности. Я предложил президенту полностью ликвидировать советские и американские ракеты этого класса в Европе. При этом здесь мы шли на большие уступки. Мы оставили в стороне направленные против нас английские и французские ядерные силы. Согласились заморозить ракеты с дальностью менее тысячи километров и тотчас же вступить в переговоры об их дальнейшей судьбе. Разумеется, имея в виду в конечном счете избавление Европы и от этого типа ракетных вооружений. Наконец, согласились на американское предложение резко ограничить количество ракет средней дальности, размещенных в азиатской части СССР, оставив сто боеголовок на этих ракетах к востоку от Урала у нас и сто боеголовок на американских ракетах средней дальности на территории США. В итоге появилась возможность дать поручение министрам иностранных дел приступить к выработке проекта соглашения по средним ракетам.