Перестройка и новое мышление - [22]

Бывает, что даже во время обсуждения вопросов в Политбюро выводы вроде бы делаем обоснованные, решения принимаем новаторские, а как только заговорим о методах претворения их в жизнь, то, оказывается, собираемся новые задачи решать прежними методами.

В политике, идеологии мы стремимся возродить живой дух ленинизма. Многие десятилетия пребывания во власти догм, почерпнутых из начетнических учебников, сделали свое дело. Сейчас хотим внести подлинно творческий дух в нашу теоретическую работу. Сделать это нелегко, но необходимо. И, как кажется, творческая мысль крепнет.

Гарантированы ли мы от ошибок? Нет, не гарантированы. Какая же из них может быть самой серьезной? На мой взгляд, самая большая ошибка — это боязнь сделать ошибку, если остановиться и ничего не делать. Эту ошибку «ничегонеделания» знаем по собственному опыту. От нее многие наши беды. Наши противники на Западе подметили эту болезнь, особенно сильно обнажившуюся на рубеже 70–80-х годов, и уже начали было готовиться отправить Советский Союз на «свалку истории». Но с реквиемом явно поторопились.

Меня радует, что и в партии, и в обществе в целом формируется понимание: мы начали беспрецедентное дело — политического, экономического, социального, идеологического порядка. Но если мы хотим воплотить все задуманное в жизнь, то мы должны вести и беспрецедентную политическую, экономическую, социальную, идеологическую работу — и во внутренней, и во внешней сферах. На нас прежде всего лежит и беспрецедентная ответственность. И мы отдаем себе отчет в необходимости масштабной и смелой работы, особенно на первом этапе.

Много сейчас непривычного в нашей стране: скажем, выборы руководителей предприятий и учреждений; многомандатные округа по выборам в Советы; совместные с иностранными фирмами предприятия; самофинансирование заводов и фабрик, совхозов, колхозов; снятие ограничений с подсобных хозяйств, производящих продовольственную продукцию для своих предприятий; расширение кооперативной деятельности; поощрение индивидуальной трудовой деятельности в мелком производстве и торговле; закрытие нерентабельных заводов и фабрик, неэффективно работающих научных институтов и высших учебных заведений. Острее действует печать, проникая во все сферы жизни общества, осваивая ранее «запретные» темы, становятся богаче и разнообразнее точки зрения, излагаемые публично, открыто ведется полемика по всем жизненным вопросам нашего развития, нашей перестройки. Все это естественно и необходимо. Хотя дается и воспринимается не без труда — и в общественном мнении, и в партийной среде.

Я не думаю, что минувшие два с половиной года — самый тяжелый период из тех, что были в истории КПСС, но все-таки это был один из серьезнейших моментов, когда потребовалась высокая ответственность, зрелось и верность идеалам, программным целям. Устраивает нас та или иная тенденция или нет, стараемся смотреть на дело взвешенно и реально. Только так можно предложить народу такую политику, выдвинуть такие цели, которые были бы понятны массам, убеждали их, вели вперед.

Конечно, у нас и в руководстве были оттенки во мнениях относительно того, как преодолеть застойные явления и как работать дальше. И в этом нет ничего удивительного. Напротив, было бы, по меньшей мере, странно, если бы этих оттенков вообще не было, а все мыслили и высказывались абсолютно одинаково. Столкновение мнений — хорошая пища для размышлений. Но в главном мы едины — едины в том, что перестройка необходима, неизбежна, что другого пути у нас нет.

Весь советский народ, вся партия, в том числе Центральный Комитет и его Политбюро, правительство находятся в процессе перестройки. В революционной работе мы, члены Политбюро, набираемся опыта при решении возникших перед обществом проблем. То же происходит и в республиках, областях, трудовых коллективах, участвующих в перестройке. Решая новые задачи, вся страна проходит испытание перестройкой. И главное — атмосфера в обществе изменилась. Идет процесс высвобождения социальной и политической активности советских людей. Люди стали смелее. Решительнее стала проявляться их гражданская позиция. За предыдущие годы накопилось много такого, о чем они хотят сказать не таясь.

Новизна непривычной ситуации нарастает. Если бы в апреле 1985 года нам сказали: через два года у вас будет то-то и то-то, то есть то, что происходит сегодня в жизни, мы бы, скорее всего, не поверили и даже сочли бы, что это неприемлемо. А что получилось? А то, по поводу чего еще год назад мы, безусловно, заняли бы негативную позицию или дали бы уклончивый ответ, становится сегодня не только привычным предметом обсуждения, но и вполне естественным компонентом повседневной действительности. Общество меняется, оно все пришло в движение.

Сейчас мы переживаем необыкновенный период. Люди старшего поколения сравнивают нынешнюю революционную атмосферу в стране с обстановкой первых послеоктябрьских лет, со временем Великой Отечественной войны. А мое поколение может провести параллель с периодом послевоенного возрождения страны из разрухи. Теперь мы много трезвее, куда реалистичнее. Тем более ценны и плодотворны энтузиазм, революционная самоотверженность, которые все больше характеризуют политическое настроение советских людей.