Пересмешник, или Славенские сказки - [15]

— Ах, государыня, — вскричал тогда в восторге Силослав, — когда б только учинили боги это со мною благополучие, сколько б я им был за сие одолжен! Счастие сие почитаю я толь высоким и завидным, что сбытия его и надеяться почти не смею.

— Будь несомненно о нем обнадежен, — ответствовала ему любовница, — неужели ты думаешь, что я пред тобою лицемерю?

— Могу ли я это думать, государыня! — перехватил восхищенный Силослав. — Я тебе столько же, как и самим богам, верю.

Разговаривая таким образом, неприметно выходили они из покоев и подвигалися к саду; прельщенный Силослав нимало того не видел- столько-то любовь нас ослепляет! — наконец, пришли они в оный. Тогда Прелепа, ласкаяся к Силославу, раскрыла платье на его груди и, увидя на нем повешенный золотой досканец, спрашивала у него, что бы это такое на нем было.

— Это волшебный талисман, — ответствовал Силослав. — Когда я поехал из моего отечества, чтобы искать тебя по всему свету, тогда родитель мой подарил мне его, обнадеживая притом, что доколе он на мне будет, то никакой наизлейший дух не может осмелиться погубить меня с оным.

— Это очень чудно, — ответствовала Прелепа. — Я еще отроду эдакой редкости не видывала; как бы я хотела и у себя этакой же иметь!

Силослав при сем слове гораздо смутился: желание любовницы своей хотелось ему тотчас исполнить, но отцов приказ запрещал ему оное.

— Я бы тебе с охотою его подарил, — говорил он своей любовнице, — но родитель мой, отдавая мне сей залог своей любви, заклинал меня никому его не отдавать, уверяя, что сколь скоро я его лишусь, то потеряю тотчас и живот мой.

— Изрядно, — ответствовала Прелепа, — я его у тебя уже не прошу, только скинь его и дай мне рассмотреть.

В сей просьбе Силослав не смел ей противиться, хотя отцов приказ касался и сего.

Итак, подумав несколько, скинул его и отдал Прелепе. Едва успел он ей его отдать, как красавица от него исчезла, и наместо ее увидел он пред собою ужасного исполина, который стремился рассечь его саблею. Силослав затрепетал и, познав свое преступление, готовился уже к смерти, как вдруг, превратясь в сокола, увидел себя парящего в воздухе. В одно мгновение ока исчезли все здания, сады и прелести, которые «замок» населяли, а вместо оного увидел он под собою волнующееся море, коего сердитые и седые валы мчались в черную и кипящую пучину.

"Что со мной сталося? — рассуждал он сам в себе. — Что за приключение, куда девалась от меня Прелепа и какой злой дух превратил все сие селение в сию бездну вод? О боги! никак, это тот проклятый дух, который ее и прежде похитил. Он, никак, узнав наше соединение, позавидовал нашему благополучию и отнял ее опять у меня; но он недоволен был сим и хотел меня еще умертвить, и, конечно б, то сделал, если б я не превратился в птицу. Но кто же меня в оную превратил? Никак, он сам, чтоб сделать жизнь мою горестнее и самой смерти. А, свирепый дух! Ты всему моему несчастию причина, но не надейся, чтоб стал сносить толь поносную жизнь! Сие свирепое море прекратит все мои напасти!"

Выговоря сие, устремился в пучину, чтобы в ней потопить и жизнь свою, и несчастие.

Но когда уже находился он от оной не более как на пять сажен, то вдруг из свирепого моря сделалось огромное строение, которого влетел он в середину. Это была большая горница, сделанная из черного мрамора, коей все стены исписаны были иероглифическими письменами. В углу оной храмины стоял на золотом подножии из слоновой кости истукан Чернобога, который почитался властителем над всеми духами и волшебницами; пред оным кумиром стоял жертвенник из белого мрамора с золотою на нем жаровнею и углями; посередине оной стоял стол, на котором лежало премножество волшебных препоясаний и знаков. Другие же украшения комнаты соответствовали прочим.

Спустя несколько времени налетело множество разных видов птиц, которые принудили сокола вылететь в другой покой, из коего мог он смотреть на действие их свободно, которое начала птица, имеющая вид орла. Она, подошед к Чернобогову жертвеннику и распространяя свои крылья в знак своего повиновения, дотронулась головою до жертвенника в то место, на котором стояли неизвестные, волшебные письмена, отчего вдруг приняла образ человеческий; потом, пришед к столу, сняла с оного свое препоясание и надела на себя и также приняла жезл, коим все в свете управляла. Другие волшебницы, подражая оной, таким же образом получили вид людей. Между оными находилась и та волшебница, которую он освободил из-под камня.

Когда волшебницы приняли настоящий свой образ, тогда всякая, приняв свое место, ожидала главной волшебницы повеления. Оная, севши на своем престоле, который весь был из чистого золота и по местам украшен дорогими камнями и устлан багряницею, сделала знак Преврате, чтобы она к ней подошла. Когда оная к ней подступила, тогда волшебница говорила ей следующее:

— Преврата! Чего ты от меня желая, побудила меня прибыть сюда из далечайших стран и также все сие собрание?

— Великая повелительница непобедимых духов! Прости мое дерзновение, что я осмелилась на несколько разрушить покой твой и твоих подчиненных. Призванию тебя и всего сего собрания вина есть следующая. Строптивый и неспокойный дух Влегон, не повинуяся твоей власти и всечасно летая по свету, приключает твоим подданным досады и людям напасти; оный неукротимый дух стремится теперь погубить любимого мною смертного, известного тебе Силослава. Его обольстя он очи, представил на свирепом море прелестного вида дом, где, несколько времени его угощая, пришел, наконец, к нему, прияв образ похищенной Прелепы, в коем виде обольстив его, выманил у него роковой его талисман, который делал его безопасным от смерти, и потом хотел лишить в том свирепом море жизни, что бы и действительно сделал, если б я его не превратила в сокола и не спасла его тем от хитрых его сетей; чего ради, государыня, сей дом совета, по заклинанию моему, на сие место принесен и вы все собраны; я прошу, чтобы позволено было предстать в сие собрание Силославу, при котором я окончаю мою просьбу. Ты увидишь, царица духов, что он милости твоей достоин.