Пересекая границы. Революционная Россия - Китай – Америка - [62]

Как ни странно, его просьба меня больно ранила. Я знала, что и ему это больно. Мы попали в западню, которую поставили себе сами. «Современный брак» совсем не обязательно спасает от развода.

В 1940-х годах консультативная помощь по вопросам семьи и брака еще не была так популярна и развита, как теперь. Сегодня такие программы, как «Предупредительные меры и оздоровление отношений», нередко помогают сохранять браки. «Семьям нужна постоянная поддержка», — написано в брошюре другой подобной программы. «Новому», или «свободному», браку, как его теперь называют, тоже уделяют много внимания. Но количество разводов тем не менее неизменно растет.

Натали была счастлива в школе, счастлива видеть нас, когда мы ее навещали, и с радостью ехала домой на каникулы. Я вся сжималась от мысли, что мы причиним ей боль. Когда мы трое наконец сели и приступили к неизбежному разговору о разводе, мы все вместе плакали. Нам всем было плохо и больно, но изменить ничего мы уже не могли. Теперь необходимо было избежать лишних страданий, и мы попытались сделать именно это.

Натали знала, что такое развод: большинство детей в ее школе имели по две пары родителей, разведенных и вступивших в новый брак отцов и матерей. Она была исключением, однако перспектива стать как все ее не очень радовала. Впрочем, она понимала, что значит полюбить и разлюбить; в первый раз она влюбилась в трехлетнем возрасте. Объектом ее увлечения был «мужчина старше нее», семи лет.

Мы жили в летнем доме на севере штата Нью-Йорк вместе с еще двумя семьями, в каждой был ребенок: Джордж и Анна, оба семилетние. Джордж и Натали вставали рано и играли вместе каждое утро, пока не появлялась Анна. При виде Анны Джордж бросал Натали и больше ее не замечал до конца дня. Как-то я услышала, что Натали сказала: «Лучше бы я никогда с тобой не встречалась!»

Конечно, полюбить и разлюбить можно, но это не должно относиться к родителям. Она очень старалась как-то наладить мои с Эйбом отношения, но, когда наконец смирилась с ситуацией, вела себя замечательно. В какой-то момент Эйб решил отказаться от развода, но к тому времени я уже решила, что так будет лучше. Я только хотела найти для этого подходящее время. Довольно скоро какими-то неисповедимыми путями все встало на свои места.

ГЛАВА 10 Сергей Якобсон

Я познакомилась с Сергеем Якобсоном на рождественской вечеринке у Тины Уоссон в 1949 году. Высокий, элегантный вдовец с тринадцатилетним сыном, он работал в Библиотеке Конгресса в Вашингтоне руководителем отдела иностранных дел Законодательного управления Конгресса. Он родился и вырос в Москве, но считал себя берлинцем: ему было семнадцать лет в 1918 году, когда его семья переехала в Берлин после большевистского переворота. Я была знакома с его старшим братом Романом, профессором Колумбийского университета. Он был одним из рецензентов учебника русского языка, который я готовила вместе с Андре фон Гроника, еще до выхода в свет. Роман и его жена Сватя гостили у Уоссонов в эти праздники, и на следующее утро Сватя мне позвонила и сказала, что Сергей обо мне расспрашивал после того, как я уехала на другую вечеринку, и очень огорчился, узнав, что я замужем.

Это, однако, не помешало Сергею позвонить мне и пригласить меня пообедать с ним на следующий день. Я подумала: «Почему нет?» Роман имел репутацию волокиты, но о Сергее я ничего не знала, мы просто пошли в «Русскую чайную», недалеко от «Голоса Америки».

Это был очень приятный обед. Сергей говорил о своей работе и о сыне Денисе, мать которого, первая жена Сергея, умерла при родах. Он проводил меня до моей работы и в тот же день вернулся в Вашингтон.

«Какой интересный и культурный человек, — думала я, — жаль, что он живет не в Нью-Йорке». Он позвонил на следующий вечер, чтобы поблагодарить меня за то, что согласилась с ним пообедать, и попросил принять от него маленький подарок — пару теплых перчаток: провожая меня после обеда, он заметил, что я без перчаток и мои руки мерзнут.

Тронутая этой неожиданной заботой, я позвонила ему, когда получила по почте его подарок. Никогда я не видела таких великолепных, дорогих, подбитых мехом кожаных перчаток! В них было действительно очень тепло.

Через несколько дней Сергей позвонил и сообщил, что приезжает в Нью-Йорк на уик-энд. Не могу ли я поужинать с ним в субботу и пообедать в воскресенье? Я начала понимать, что Сергей решил серьезно за мной ухаживать, и приняла оба приглашения. Почему бы не завести «роман» с очаровательным, культурным, хорошо воспитанным мужчиной?

Эйб был обрадован, услышав о Сергее. «Иди, иди. Он вдовец, он наверняка хочет на тебе жениться. А если он тебе нравится, так еще лучше: мы можем начать оформлять развод».

«Не так быстро, — запротестовала я. — Я только что его встретила... это всего-навсего приглашение в ресторан!»

Но Эйб оказался прав. Во время ужина в дорогом ман-хэттенском ресторане Сергей был ко мне очень внимателен. Он отвез меня домой на такси, поцеловал обе руки при прощании, а во время обеда на следующий день сделал мне предложение. Очень формально, очень корректно он сказал, что полюбил меня, что я именно та женщина, которую он ждал все эти одинокие годы вдовства. Ему сорок восемь лет, у него хорошая работа в Вашингтоне, он может обеспечить мне и моей дочери достойный дом и достойную жизнь. И Сергей попросил меня серьезно подумать над его предложением. Он также смел надеяться, что я отвечу взаимностью и с радостью разделю с ним свою жизнь.