Пересекая границы. Революционная Россия - Китай – Америка - [5]

Мама отправила Аграфену и меня на дачу у Черного моря, около Сочи. Дачей оказалась великолепная вилла на холме у подножья Кавказских гор, с потрясающим видом на Черное море. Несколько ступенчатых пролетов вели вниз, к каменистому пляжу. Было много роз всевозможных цветов и сортов, но к нашему приезду розарий уже превратился в джунгли, а дом стоял заколоченным. Владельцы его бежали в Европу сразу после революции. Сторож открыл дом и предоставил часть его в наше распоряжение.

Ни соседей, ни магазинов в ближайшей округе не было, но торговцы приходили прямо в дом и предлагали фрукты и овощи. Сторож и его жена обрадовались обществу моей няни и в свою очередь скрашивали наше существование. После обеда они подолгу пили чай в саду, в тени огромной акации.

И вот, пяти лет от роду, я впервые в жизни оказалась на несколько часов предоставленной самой себе. Пользуясь новой для меня свободой, я спустилась по ступенькам к морю. Аграфена не любила ходить на пляж, где царили маленькие темные мальчики, армяне или, может быть, греки из ближайшей деревни. Некоторые из них, совершенно голые, плескались в воде. Они позвали меня присоединиться к ним, и я, нисколько не раздумывая, вылезла из своего накрахмаленного платья и вошла в море. Это было восхитительно. Потом мы лежали на солнце, чтобы обсохнуть, бегали и лазили по камням.

Мальчики были для меня откровением. Никогда раньше я не видела голого существа мужского пола и думала, что все устроены так же, как и я. А тут вдруг разница — необыкновенный отросток, позволявший им так удобно писать! Фрейд был прав: существует-таки зависть к пенису! Няне я о своих приключениях не рассказала, а она слишком была занята собственными заботами и не заметила мое мятое платье и поцарапанные коленки.

Аграфене приходилось нелегко. Одна, вырванная из привычного уклада жизни, ответственная за ребенка «благородного происхождения», в атмосфере слухов о победах красных и их продвижении на юг... Сторож рассказывал, что в окрестных горах появились бандиты, называемые «зелеными», которые совершают набеги на деревни.

Аграфена была чрезвычайно благочестивой. Напуганная и одинокая, она все чаще и чаще молилась в маленькой домашней часовне, вовлекая в это занятие и меня. Я часами стояла на коленях перед алтарем, зачарованная множеством икон на стенах — суровыми темными ликами святых и прекрасным Христом с рукой, поднятой для благословения. Служб не было, не было и священника. Мы были одни с Богом Отцом, смотрящим на нас и нас охраняющим.

Хотя церковь давала ощущение безопасности, все было не так просто. Бог защищал меня, и мой ангел-хранитель тоже, но были и другие силы. Дьявол и его слуги таились в темноте, готовые в любую минуту ввести в искушение и превратить меня в «плохую девочку». В представлениях

Аграфены существовала четкая организация: Бог Отец и сонм Его верных служителей — архангелов, херувимов и ангелов-хранителей, а также враги — дьявол и его помощники, охотившиеся за нашими бессмертными душами.

Дьявольская армия бесов, больше похожих на домашних чертиков, только и занималась тем, что старалась сбить меня с праведного пути. «Они» увлекали в сторону от должного поведения и исполнения обязанностей, заставляли забывать молитвы и хорошие манеры. Это были небольшие проступки, но, собранные вместе, они вели прямо в ад. Все это не было для меня чем-то абстрактным, отвлеченным. Нет, «они» были настоящими существами и, хотя «их» нельзя было увидеть, оставляли достаточно доказательств своего деятельного присутствия: например, вдруг пропадал башмак или носок, хотя я точно знала, что оставила их у кровати, или вдруг я говорила то, чего вовсе не хотела сказать, — плохие слова, никогда не произносимые «хорошими девочками».

Силы эти окружали нас со всех сторон, и мы должны были бороться с ними ежеминутно. Каждый вечер перед сном мы совершали маленький обряд: осеняли крестным знамением все окна, дверь, наши кровати и даже пространство под кроватями, это должно было сделать нашу комнату безопасной. Утром обряд был проще — прочитать все утренние молитвы и пообещать делать все «правильно». И все было хорошо, пока я оставалась внутри магического круга, читала молитвы, слушалась няню, ела все, что давали, и пользовалась салфеткой. Но когда переступала черту, тут же следовало возмездие. Нет, Аграфена меня не ругала и не наказывала, но если я что-то делала не так, можно было быть уверенной, что «они» это заметят. И вскоре после такого «нарушения» я могла упасть и сильно удариться или не могла найти нужную игрушку.

Мы жили в заколоченном, долго пустовавшем доме и по ночам слышали таинственные звуки — сильный порыв ветра колыхал занавески и нам чудился шепот или скрип половиц, как будто кто-то шел по коридору к нашим комнатам. Иногда в горах случались сильнейшие грозы, завывающий ветер валил деревья, и они с грохотом падали на землю. В такие минуты Аграфена запирала дверь и опускалась на колени, истово молясь и искренне ожидая конца света. Каким-то образом я все это пережила, и когда за нами приехала мама, она очень обрадовалась, найдя меня окрепшей и загорелой. Что знала она о мире духов или о трудностях жизни на поле боя между силами добра и зла?