Пересекая Африку - [3]
И совсем иную политическую обстановку Камерон встретил в центральных районах Анголы. Здесь существовало несколько рыхлых и слабых владений, полностью зависевших от португальцев, причем даже не столько от колониальной администрации в Луанде или Бенгеле, сколько от купцов-работорговцев и плантаторов-рабовладельцев. Часть этих объединений была «осколками» периферийных административных единиц некогда могущественного средневекового раннеполитического образования Конго. Другие сложились уже в результате миграционных процессов, вызванных деятельностью португальских работорговцев (среди таких образований были и довольно крупные, например Имбангала, оставшееся севернее маршрута Камерона).
Читая записки путешественника, невозможно избавиться от впечатления, что большинство увиденных им африканских политических организмов находилось в состоянии упадка. И оно действительно было так в 70-х годах прошлого века. В таких раннеполитических объединениях, как Луба или Лунда, это отчасти вызывалось внутренними социально-экономическими причинами: распадом родовых связей, ростом имущественного неравенства, усилением на такой основе местных вождей. Но в несравненно большей мере причиной подобного упадка послужила работорговля — португальская в Анголе и в верховьях Замбези, арабская в Восточной Африке и в верховьях (Конго. Она сыграла огромную роль и в политических и в этнических процессах, оказав сильнейшее разрушительное воздействие на судьбы населения внутренних областей Африки.
Работорговле — ее формам, результатам, возможным мерам противодействия ей — Камерон уделил одно из главных мест в своей книге. Объяснялось это как субъективными его взглядами, так и общим отношением к работорговле, существовавшим в Великобритании «на протяжении всего XIX века. Такое отношение было в целом отрицательным, хотя конкретная деятельность британских правительств по пресечению работорговли была весьма противоречива. Но объективно в конкретной исторической обстановке второй половины XIX в. Британия, в частности ее правящая верхушка, действительно была заинтересована в ликвидации африканской работорговли.
Британский капитализм сам в немалой степени вырос именно на торговле черными невольниками. На протяжении XVII–XVIII вв. британские купцы и моряки были активнейшими ее участниками, и многие крупные состояния в Британии сегодняшней восходят как раз к этой позорной странице мировой торговли. Но к началу XIX в. обстановка начала быстро меняться. Победа американцев в войне за независимость (1775–1783) лишила Великобританию большей части североамериканских колоний. Теперь британские правящие круги уже не интересовало поддержание экономики молодых Соединенных Штатов, которая в немалой степени продолжала строиться на использовании рабского труда до самой гражданской войны 1861–1865 гг. Больше того, в Лондоне не так уж мало было влиятельных людей, которые считали прекращение поставок невольников за океан весьма эффективным средством политического давления на заокеанскую республику.
К середине XIX в. британский капитализм был уже сильнейшим в мире. Интересы бурно развивавшихся промышленности и торговли «мастерской мира» требовали расширения как рынков сбыта, так и рынков сырья. Поэтому Африканский континент начал постепенно привлекать все большее внимание в Лондоне, Манчестере, Бирмингеме, Ливерпуле именно с этой точки зрения. Но поскольку главные интересы британского капитализма были в то время сосредоточены нее же еще в Азии, в первую очередь в Индии, вопрос о монополизации африканских рынков пока не ставился. К тому же, борясь с конкурентами из других стран, английские и шотландские купцы и промышленники могли твердо рассчитывать на те огромные преимущества, какие им обеспечивало промышленное превосходство Британии. Основываясь на таком превосходстве, они могли себе позволить безбоязненно провозглашать лозунг «свободы торговли» в Африке. И лозунг этот длительное время — больше полувека! — оставался ведущим официальным тезисом британской политики на африканской земле.
Эти обстоятельства и определили довольно последовательное проведение всеми британскими правительствами, независимо от их партийной окраски, политики борьбы с вывозом невольников с Африканского континента, после того как в 1807 г. парламентом был принят «Акт о запрещении торговли людьми». Впрочем, ни пресечение «работорговли само по себе, ни ее ужасы никогда особенно не интересовали британские власти (в этом и заключалось то противоречие, о котором шла речь выше). Но лозунг борьбы с работорговлей служил, помимо всего прочего, превосходным пропагандистским прикрытием для колониальной экспансии. Он, в частности, позволял оправдывать захват опорных пунктов для британского флота. А в таких пунктах Великобритания очень нуждалась: ведь они обеспечивали морские пути в Индию, в Австралию, на Дальний Восток. До прорытия Суэцкого канала кратчайший путь туда шел вокруг Африки, и создать опорные пункты можно было только на африканских берегах. Так осуществлялось, например, под лозунгом борьбы с работорговлей «внедрение» англичан в страны дельты Нигеpa начиная с 20-х годов прошлого столетня. И этот же лозунг послужил позднее обоснованием фактического превращения о-ва Занзибар в британскую морскую станцию у восточноафриканского побережья.
