Перерожденная - [37]

Мне не понравился его тон, напоминающий шипение змеи.

— Диор считает, что пока человек окончательно не стал нечистью, его необязательно убивать, — стараясь, чтобы голос не дрогнул, произнесла я.

— Убивать — возможно, но рисковать ради него жизнью… Ломиться в замок, где полно вооруженной охраны, ради того, чтобы помочь нечисти, пусть еще и не до конца перерожденной… Ты имеешь странную власть над мужчинами, моя девочка… — последние слова были сказаны совсем тихо, со странной, пугающей интонацией. — Околдовала даже Воина Светлого бога.

— Это не так! — с жаром запротестовала я, но с ужасом поняла, что он почувствовал мою ложь. Его улыбка стала совсем уж змеиной.

— Вопрос в другом: что испытываешь к нему ты.

— Ничего! Вернее… Он просто мой друг!

Щеки запылали, помимо воли выдавая мою беспомощную ложь. Я вскрикнула, когда Черный Лорд мигом утратил бесстрастность, сорвался с места и кинулся ко мне. Выхватив из кровати, приблизил к себе вплотную и вперил в меня жуткие глаза, сейчас пылающие алым.

— Ты спала с ним?

Проклятье. Как он это понял?

Он выругался так грязно, что не пылай мои щеки и так, то с ними это бы несомненно произошло.

— Ты ведь понимаешь, что теперь я его уничтожу! — прошипел он с такой яростью, что внутри все скрутило от ужаса. — Буду резать по ломтям, заставлю пожалеть о каждом моменте, когда он касался тебя!

— Тогда лучше убей и меня тоже!

Мой голос едва слушался, но что-то в нем явно прозвучало такое, что подействовало на Аттия. Он с еще более грязным ругательством отшвырнул меня от себя и заметался по камере, как дикий зверь. На ходу сшибал всю немногочисленную мебель, орал так, что в ушах звенело.

Меня же будто парализовало от его ярости. Сжавшись на кровати в комок, я расширенными глазами наблюдала за этим зверем в человеческом обличье. Понимала, что от него можно ожидать чего угодно. Но я не должна позволять ему уходить отсюда в таком состоянии. Если сделаю это, если струшу сейчас, он и правда может уничтожить Диора.

У меня тряслось все тело, когда я, напрягая последние силы, поднималась на ноги и шла к нему. Заметив это, он остановился, обжигая алыми жуткими глазами.

— Пожалуйста! — дрожащим голосом воскликнула я. — Я сделаю все, что вы хотите. Останусь с вами навсегда, если понадобится. Буду выполнять малейшие прихоти. Только не причиняйте ему боли. Пожалуйста!

— Ты его любишь? — он с шумом втянул воздух в легкие. Сейчас и вовсе мало напоминал человека. Жуткое существо — порождение света и тени, в котором живыми оставались только алые глаза. — Не просто спала с ним. Ты его любишь!

Его голос был страшен. От него всю меня пронизывало леденящим холодом, промораживая до самых костей. Сердце давно уже всполошенном зайцем нервно колотилось внутри, не в силах успокоиться. Хуже всего, что Черный Лорд не спрашивал. Он утверждал наверняка. И если я сейчас попытаюсь отрицать его слова, это лишь повергнет мужчину в еще большую ярость.

— Мы с ним все равно не сможем быть вместе, — собрав остаток сил, выдавила я. — Стоим по разные стороны. И он, и я это понимаем. Вам не о чем беспокоиться.

— Не о чем? — его губы тронула циничная улыбка. — То есть, по-твоему, я должен буду смириться с тем, что когда стану обнимать тебя, целовать, владеть тобой, ты станешь представлять на моем месте другого? С тем, что ты никогда так до конца и не станешь моей? Я слишком хорошо узнал тебя, девочка. То, как самозабвенно ты умеешь любить. Я не желаю делить тебя ни с кем. Ты должна принадлежать мне без остатка. Телом и душой. На меньшее я не согласен.

— Я попробую вас полюбить…

Слова прозвучали так жалко и неубедительно, что я сама это поняла. Его же лицо перекосилось от гнева и боли. Не говоря больше ни слова, Черный Лорд выскочил из камеры.

Я напрасно колотила в дверь и звала его, сходя с ума от тревоги. Что он сделает с моим Воином?! Мысль о том, что в этот самый момент Аттий приводит в исполнение свою жуткую угрозу, выворачивала душу наизнанку. Я выла как раненый зверь, царапала ногтями дверь, кричала. Бесполезно. Ответом служило лишь эхо от собственных криков.

Не знаю, сколько продолжалась моя истерика, почти звериное безумие. В какой-то момент я кулем свалилась у двери, которую напрасно пыталась пробить, и, дрожа всем телом, скрючилась на полу.

Когда во мне пробудилось нечто другое, толком даже не поняла. Только что меня будто хлестало плетью от страха за жизнь любимого, раздирающей на части боли, как вдруг все сменилось иными ощущениями. Тело запылало огнем, иссушающим вены. В горле стало так сухо, что я с трудом могла дышать. Язык распух и едва шевелился во рту. Пароксизмы все сильнее накатывающего одного лишь чувства выворачивали, полосовали на мелкие полоски каждую клеточку мучимого болью тела.

Жажда… Невыносимая, мощная, как ураган, заслоняющая собой все прочие эмоции и чувства.

Светлый бог, что со мной происходит? Это было даже сильнее, чем в тот жуткий третий месяц, когда жажда стала повелительницей моего разума, диктовала условия и подчинила себе все. Сейчас было гораздо хуже. Она была еще сильнее, но я полностью осознавала себя. Понимала разумом, что происходит, пыталась бороться и не могла.