Перепутья - [59]

В последний день перед отъездом из Бартенштейна в Мариенбург с письмом князя Витаутаса великому магистру ордена рыцарь Греже повстречал боярыню с дочерью на костельном дворе, когда они возвращались из часовни крепости, и, вежливо поклонившись, заговорил:

— Наверно, досточтимая боярыня, перед такой дальней дорогой вы молились, чтобы господь сохранил вас в пути от всяческих невзгод. Но не бойтесь, досточтимая фрау, вы поедете через христианские земли.

— Спасибо вам, отважный рыцарь, мы будем надеяться, что христиане не станут нападать на нас хотя бы ночью, — ответила Книстаутене, и Греже не понял, то ли она умышленно напомнила ему о повадках крестоносцев, то ли это было простое совпадение.

— Я очень сожалею, боярыня, что не могу проводить вас с дочерью Маргаритой до Москвы и на всем пути восхвалять ее красоту и добродетели.

— А ты, рыцарь, не забудешь ее в других христианских странах?

— О, моя госпожа, ваша дочь не только дама моего сердца, но и моя жизнь, моя надежда, моя радость!.. Как я могу забыть ее…

— Рыцарь, — не позволила ему договорить Маргарита, — твоя жизнь — в руках ордена, а твоя радость — славные военные подвиги.

— Уважаемая фройлейн, я свободный рыцарь, и с орденом меня связывает только вера, но не кровь; а ратные подвиги лишь те для меня славны, на которые и ты благословляешь меня.

Книстаутене остановилась у двери горницы и, подумав, сказала:

— Отважный рыцарь, сегодня нас с орденом связывает дружба, но завтра-послезавтра все может перемениться, как уже не раз случалось, поэтому поразмысли, рыцарь. — И боярыня с дочерью, больше ничего не сказав рыцарю, вошли в горницу.

— Счастливого вам пути, досточтимая фрау и уважаемая фройлейн!

— И вам счастливого пути, отважный рыцарь; если увидите моих сыновей — поприветствуйте их!

— Передай и от меня моим братьям наилучшие пожелания, — одарила рыцаря многозначительным взглядом Маргарита, и у него в груди вспыхнул огонек надежды.

— Спасибо, — только и ответил рыцарь Греже, в поклоне поднеся к сердцу затянутую в перчатку руку.

XXXII

Получив ответ от князя Витаутаса, великий магистр ордена занялся подготовкой нового похода на Литву. Он сразу же отправил рыцаря Греже и других братьев посмышленее да поспособнее в Западную Европу объявлять всем государям и рыцарям, что в языческой стране, а именно в Литве, состоятся очень почетные торжества, на которые приглашаются все, кто только может владеть оружием, кто только хочет получить отпущение грехов и спасение, добыть воинскую доблесть, испытать свое счастье мечом и награбить для себя состояние.

И снова из всех христианских стран начали стекаться в Мариенбург толпы воинственных рыцарей, братоубийц, отцеубийц и им подобных, жаждущих отпущения грехов и легкой наживы. Отдельные послы были направлены, чтобы пригласить князей Приморья и Силезии, маркграфа Мнении Фридриха с его лучшей для тех времен конницей, саксонского графа Шварцбурга, вельмож Глихенов, Плауэнов… Прибыли гости и из далекой Англии, из Франции, а особенно много их явилось из ближайших карликовых немецких государств. И снова днем и ночью по всем дорогам и большакам катились в Пруссию пушки, огромные башни, тараны, другие стенобитные машины… Распевая молитвы и священные псалмы, снова шагало рыцарское войско. В Мариенбурге торжественно, под звон костельных колоколов, встречали отряды ратников и одних приглашали в город, а других направляли в Караляучюс и в соседние замки.

По всей Пруссии шли еще невиданные приготовления к войне. Новый великий магистр Конрад Валленрод не жалел на предстоящий поход ни денег, ни людей, он собирал всех братиков и кнехтов, которые только могли владеть мечом. Многих из них он посвятил в братья, сделал рыцарями, у кого были хоть малейшие заслуги, наградил поясами, шпорами, поручил им командовать отрядами и ввел строжайшую дисциплину и порядок. Приготовления к походу на Литву, затеянные Конрадом Валленродом, по своему масштабу превзошли все предыдущие. Теперь уж никто — ни свои крестоносцы, ни чужеземные рыцари, — не сомневались, что этим походом Скиргайле будет нанесен решающий удар, а литовцы или будут поголовно вырезаны, или, если сдадутся на милость победителей, будут все до единого окрещены и порабощены. По приказу великого магистра несколько телег нагрузили распятиями, крестами, образами, чтобы все это раздать вновь обращенным литовцам.

Кроме таранов, пушек и других стенобитных машин, из всех немецких и французских городов двигались в Мариенбург подводы, груженные бочками с вином, пивом, самыми разными закусками, фруктами и сладостями, предназначенными для украшения почетного стола.

Устроить почетный стол и провести весь пир решено было в самом центре языческого края. Для этого подобрали и соответствующее место: огромный остров на Немане неподалеку от Старого Каунаса. Еще за неделю великий магистр отправил на этот остров несколько десятков столяров и приказал им сделать много столов, стульев, галерей и лож для родовитой знати, а для простых рыцарей сколотить дощатые столы и скамьи; не были забыты и кнехты, для которых установили столы вблизи острова на обоих берегах Немана.