Переплетения судеб - [28]

– Тише, – строго сказала Зора, опустив руку Чандре на плечо. – Ты что, забыла, что нам нельзя привлекать к себе внимание?

– Но это же бананы, Зора! – Чандра откусила большой кусок и прикрыла глаза от блаженства. – Боже мой…

– Пойдемте дальше, – скомандовала Зора.

Толпа гостей медленно приближалась к широким дверям в дальнем конце фойе. Восхищенные возгласы и болтовня горожан становились все громче. Эш отчетливо чувствовал их восторг и оживление. По коже у него забегали мурашки.

За широкими дверями гостей явно поджидало нечто грандиозное, не идущее ни в какое сравнение ни с фруктами, ни с электричеством.

– Что там происходит? Как думаешь? – спросила Зора.

Эш пожал плечами. В голове не было ни единой догадки.

За дверями оказался огромный бальный зал с высоким потолком и коктейльными столиками, расставленными по всей комнате. Гостей в бальных нарядах и масках здесь было куда больше, чем в фойе, – как и официантов с серебряными подносами. Неподалеку от входа расположился целый духовой оркестр. Боковым зрением Эш уловил блики света, отражавшегося от их инструментов. А потом послышался глубокий, проникновенный голос, который пропел: «Акульи зубы – острее бритвы… Белее снега, все напоказ…»[7]

Эш похолодел. Он узнал песню. Ее очень любил отец. Он вытянул шею, силясь получше рассмотреть музыкантов и их инструменты.

Но тут толпа начала потихоньку рассеиваться, и за людскими головами он различил очертания диковинных предметов. Уголок позолоченной рамы. Пропеллер. Блестящую черную статую.

К горлу подкатил ледяной ком. Эш остановился как вкопанный.

У него было такое чувство, будто все эпохи слились воедино и перемешались, и потому предметы, которые ну никак не могли оказаться в одной комнате… все-таки в ней оказались.

У дальней стены стояли в ряд несколько автоматов для игры в пинбол, призывно поблескивая разноцветными огнями. Между ними расположились черные статуэтки египетских богов, выполненные из оникса. С потолка свисал огромный белый бивень.

«Неужто мамонта?» – нахмурившись, подумал Эш. Судя по впечатляющей длине, бивень вряд ли принадлежал слону. Он опустил взгляд и заметил чуть поодаль мужчину, который, сощурившись, склонился к какой-то маленькой коробочке, покрытой кожей, – видимо, это была какая-то старая модель фотокамеры.

Мимо пронесли еще один серебристый поднос – на этот раз с десертами. Тут были и кремовые, и шоколадные бисквиты, и даже пирожные брауни, усыпанные орешками.

– Даже брауни есть, – прошептала Зора, проводив поднос глазами.

К горлу Эша вновь подкатил ком. Профессор обожал эти пирожные, но в городе их перестали продавать вскоре после наводнения.

Зазвенел колокольчик, и шумная толпа тут же затихла. Эш торопливо встал туда, где было чуть свободнее, чтобы лучше видеть, что происходит. Оркестр прекратил играть, а у микрофона появилась новая фигура. В душе Эша вдруг всколыхнулась странная, ледяная злость.

Роман был одет в смокинг. Темные волосы он зачесал назад, а лицо скрыл за белой маской, которую теперь сдвинул набок, так, что она закрывала только один глаз.

Эш сжал кулаки. До того, как примкнуть к Черному Цирку, Роман был главным помощником Профессора и лучшим другом Эша. А потом предал их обоих, выкрав профессорские бумаги и сбежав к циркачам.

– Что там происходит? – спросила Чандра, протиснувшись к Эшу. – Я ничего не вижу!

– Тише, – осадила ее Зора. – Хочу послушать, что он скажет.

Роман поднял руки. На губах у него заиграла улыбка, но взгляд ничуть не потеплел.

– Добрый вечер! – поприветствовал он гостей.

Эш перевел взгляд с говорившего на его спутницу на сцене. Это была Квинн Фокс.

Впервые на памяти Эша она не пряталась под черным плащом и маской. Сегодня на ней было воздушное и длинное голубое платье. Она стояла, повернувшись в сторону, а ее обнаженное лицо обрамляли спутанные белые волосы.

«Посмотри на меня», – пронеслось в голове у Эша.

– Спасибо, что пришли! – произнес Роман. – Надеюсь, закуски вам понравились! За ними пришлось смотаться в прошлое, чем мы все утро и занимались! Устали страшно, если честно!

По толпе пробежал смешок, точно все решили, что Роман пошутил. Эш протолкался в первый ряд и встал напротив него. Кто-то рядом завозмущался, но слов он толком не разобрал. Все было точно во сне.

«Повернись, черт возьми».

Квинн заправила за ухо прядь волос, и Эш увидел краешек ее длинного шрама, пересекавшего бровь, слегка изгибающегося у глаза и тянущегося до самых губ.

– Но зато мы привезли для вас самые изысканные лакомства прошлого – такие, о каких сейчас можно только мечтать!

Губы Квинн тронула усмешка. Они были алыми – в точном соответствии со страшными слухами.

«Кровь!» – пронеслось в голове у Эша, и рот тут же наполнился неприятной горечью.

«Повернись и посмотри на меня».

Квинн вскинула голову и повернулась к нему.

Эш остолбенел, не вполне понимая, что происходит. На сцене стояла вовсе не Квинн Фокс, а Дороти, пускай в это было невозможно поверить. Правда, кожа у нее была куда бледнее, чем в их последнюю встречу. И волосы сменили цвет, став белоснежными. А лицо изуродовал жуткий шрам. Но это была она.

Губы у Эша задрожали. Он не знал, смеяться ему или плакать. Сперва его охватило самое настоящее ликование – подумать только, она