Переплетение времен - [14]

Эйтан нажал на иконку, проделал еще пару манипуляций и на экране появилась хорошо мне знакомая заставка: рука с тряпкой, протирающая стекло изнутри. Когда экран очистился, мы увидели Веду, спящую сидя на грубой табуретке, положив голову на стол. Наверное ее Зеркало издало какой-то звук, потому что, хотя мы все молчали, она встрепенулась и открыла глаза.

– Ты нас ждала? – спросила Аня вместо приветствия.

– Да – просто ответила та.

Теперь Эйтан возился с смартфоном и радиомаяком. По какому-то странному капризу алгоритма, программе связи, как и "Случайному Соединению", требовалось обязательно захватывать весь экран. Поэтому, Рои смотрел на нас через маленький экран телефона.

– Начинаем – сказал он.

Аня подошла ко мне, уткнулась носиком в грудь и замерла. Сквозь плотную ткань армейской рубашки я чувствовал как бьется ее сердце и как мое пропускает удары.

– Все – тускло сказала она, оторвавшись от меня – Иди! Иди же!

Теперь начался диалог между Рои и Эйтаном:

– Есть координаты. Готовность ноль.

– Мы тоже готовы

– Зацепился.

– Открывай.

– Пошел, родимый. Пять единиц… Семь… Двенадцать…

Повторялась история двухлетней давности, только тогда я шел к моей любимой, а сейчас уходил от нее. Тогда все было понятно. Но откуда же сегодня бралась эта энергия, эти загадочные единицы? Не так все просто, оказывается, было с темпоральной энергетикой. Рои на это намекал, но я его тогда плохо слушал. А зря! Сейчас у меня тоже не было времени на размышления, потому что само время уже исчезало, поглощаемое туманом "Случайного Соединения". Последнее, что я увидел в XXI-м веке были: сосредоточенное лицо Эйтана и безмерно удивленные лица Лёшки и археолога, появившихся на краю раскопа. Потом их всех заслонила моя Аня с закушенной губой и выражением безмерной муки на ее прекрасном лице, пожираемом серой пеленой "ничего".

Век IX-й

Пронзив удачи, бури и невзгоды

Былое с будущим слились.

Никем еще не прожитые годы

Переплелись, давно переплелись!

Прошедший век с текущим веком слился,

Святые имена произнося.

Никто еще на свет не появился,

Не умер и не родился!

Но царствует над стадом малодушных

Властителей сиятельная рать.

История покорна и послушна -

Переписать ее, переписать!

Любимец богов

Не задержавшись в "нигде" ни одной лишней секунды, я шлепнулся на траву, потянув при этом левую ногу. На этой многострадальной ноге до сих пор остался след от рваной раны в виде бледного шрама, не полностью подвластного косметическим хирургам. Хотя Аня и утверждала, что этот шрам делает меня сексуальнее, но мне не нравилось то, что на пляже народ посматривает на мою ногу, вместо того, чтобы любоваться моим мускулистым (правда, не слишком) торсом или волевым (хочется надеяться) лицом. Но сейчас любоваться на меня было некому, потому что я оказался на совершенно пустынном берегу реки. Где я? Реку я предпочел считать Трубежом, но где же Заворичи? И тут я вспомнил, что никаких Заворичей еще нет и не будет почти сто лет. Все это было верно, разумеется, в предположении, что я в нужном месте и в нужном времени. Но вот же он, холм на котором будет выстроен детинец. Я легко узнал его, также как и другой холм, поменьше, с которого будет посылать свои стрелы Алеша Попович, на котором будут похоронены Неждан и Добрыня и на месте которого будет археологический раскоп. А под ним должен быть и брод. Да вот же он, в виде нескольких перекатов поперек разлившегося русла реки. Все же за два года Рои удалось добиться хорошей точности. А где же хутор?

Хутор оказался на другой стороне Трубежа и представлял из себя избушку, подобную той, в которой другая Веда привечала меня на болоте. Только у этого сруба не было "курьих ног", вероятно ненужных на сухой почве. Избушку окружал низкий плетень, рядом с которым жевала травку привязанная веревкой коза. Интересно, какой сейчас месяц, подумал я, направляясь к броду. Древнерусские названия месяцев я так и не выучил, да и спросить было не у кого. Солнце, к счастью, припекало хорошо, потому что вода Трубежа, доходившая мне до пояса на броде, оказалась холодной. Как мне помнится, в прошлый раз здесь было воды немного выше колена. Наверное сейчас начало лета и поэтому река полноводна, решил я. Конец мая или июнь месяц.

На низком левом берегу меня уже ждала Веда. Одета она была также, как и та, другая Веда, в длинное платье прямого кроя с вышивкой и с налобной повязкой на голове, подобравшей ее темные волосы. Веда была босиком, как и я.

– Радоватися – приветствовал ее я.

– Шалом и тебе, хазарин – отозвалась она.

Знакомая история: здесь я снова становился хазарином.

– Что это за одежа на тебе? – усмехнулась она – Ромейская?

Разговор продолжился на древнеславянском, который мы с Анютой называли "полянским". Веда говорила на нем с акцентом, странным образом вытягивая слова и я заподозрил, что он для нее не родной. Мне, впрочем, не следовало жаловаться, ведь я так и не научился правильному полянскому произношению и безбожно коверкал окончания слов.

– Ан нет! – возразила самой себе Веда – Буковки-то хазарские.

Она указывала на мнемонику "цади-хей-ламед" на моей форменной рубашке, выстроченную слева на груди над карманом. Это означало "Армия Обороны Израиля".