Переплет - [86]

– Что случилось? – спросил я.

– А ты, что ли, не знаешь, сын? – Отец говорил устало, почти ласково.

– Где она? – Мама глубоко вздохнула, и внутри меня все перевернулось. – С Альтой что-то стряслось, да? С ней все в порядке? Скажите, что случилось!

– С Альтой? – нахмурился отец. – Альта наверху.

– Не поздно ли ты вспомнил о сестре, Эмметт?

Тишина. Мамино лицо стало как лед: неподвижное, белое, столь суровое, что у меня перехватило дыхание. Я перевел взгляд с нее на отца, потом снова на нее, и вдруг все понял.

– Я… – промолвил я, презирая слабость в своем голосе и дрожь, – я не…

– Я не знаю, что сказать тебе, – оборвал меня отец. Он никогда не казался мне стариком, но сейчас стоял, оперевшись о каминную доску, точно боялся упасть. – Мой сын. Мы-то думали, что ты хороший парень. Гордились тобой.

Молчание окутало меня со всех сторон, и мне стало трудно дышать.

– Я ничего не… – попытался объясниться я. – Я лишь… – Я не мог выговорить простые слова, точно заново учился говорить.

– Как ты мог? – Мамин голос прозвучал точь-в-точь как Альтин, как если бы Альта повзрослела, постарела и потеряла надежду. – Не понимаю, Эмметт. Зачем, объясни?

– Что – зачем?

– Зачем ты решил уничтожить будущее Альты? Зачем лгал нам? Зачем пренебрег всем, чему мы тебя учили?

– Я ничего такого не делал! – Наконец я собрался с силами и попытался объяснить. – Я не лгал! Просто… я не хотел причинить ей вред.

– Как ты смеешь так говорить! – Мама согнулась пополам, точно ей не хватало воздуха. – Ты знал о ее чувствах.

Ты знал о наших чувствах, о том, как все мы надеялись… – Она сглотнула. – Мы позволили тебе быть с ними, хотя ты должен был работать. Мы верили тебе. А ты все испортил. Намеренно. Зачем ты так поступил?

– Потому что я… – Я осекся. Колени задрожали, точно я увидел гадюку в траве и вовремя замер. – Альта тут ни при чем. Вы тоже.

Папа сделал несколько шагов и остановился в центре комнаты.

– Не говори так, – сказал он. – Ты не такой. Ты не стал бы забывать о семье. То, что ты делал с этим… мальчиком… Все случилось не по твоей воле. Ты этого не хотел.

Я уставился на него. Он думал, что я поступил так из злобы, ревности и желания отомстить; он хотел представить все так, будто мною двигала ненависть. Иначе я стал бы таким. Дрожь в коленях распространилась по всему телу; я затрясся, точно земля дрожала под ногами. Я хотел быть только с Люцианом; никто другой мне не нужен был. Каким это меня делало? Кем!

– Прошу, – ответил я, – все было совсем не так. Я не пытался насолить Альте. Я… мы… любим друг друга.

Мама ахнула.

– Замолчи!

– Прошу, – срывающимся голосом повторил я.

– Ни слова больше! – Отец ходил из угла в угол.

Я вперился взглядом в бумажное колечко, приставшее к потолку. Вспомнил, как Люциан стоял на стуле и вешал бумажную цепь в канун Завершения. В тот день мы танцевали вальс, и близость наших тел привела меня в смятение. Воспоминание застигло меня врасплох; я прикусил щеку и сосредоточился на боли.

– Что сделано, того не изменить, – наконец сказал отец. – Больше мы об этом говорить не станем. Если это снова повторится, Эмметт, считай, семьи у тебя больше нет. На том и закончим. Понял?

Я медленно проговорил:

– Что «это»? Что «это» не должно повториться снова?

– Если ты еще хоть раз притронешься к другому мальчику… другому мужчине, или позволишь ему дотронуться до себя… Если мы услышим слухи, грязные сплетни – что угодно, – он замолчал. – Тебе ясно?

Мне было нестерпимо больно видеть, как отец на меня смотрит. Я словно стал для него чужим. Если я соглашусь, они простят меня, и все вернется на круги своя; мы сможем притвориться, что ничего не случилось…

– Пожалуйста, – взмолился я, – выслушайте меня. Прошу. Мама. – Я повернулся к ней, стараясь не замечать выражения ее лица. – Вы же хотели, чтобы у нас с Альтой была другая жизнь, верно? Он предложил мне работу в Каслфорде. Я мог бы работать у него.

– Что ты несешь?

Мой голос срывался, я тараторил, но ничего не мог с собой поделать.

– Почему только Альта может выйти замуж и сбежать от тяжелой жизни? Вы хотели, чтобы он спас ее. Почему он не может спасти меня? Я могу уехать и служить его секретарем…

– Быть его шлюхой? – процедил отец.

Повисла тишина, словно кто-то уронил хрупкую вещь, и та разбилась вдребезги.

– Роберт, – промолвила мама.

– Что, правда глаза режет?

Мой голос вдруг успокоился, хоть я и не понял, как это у меня вышло.

– Вы хотели, чтобы Альта вышла за него, – сказал я. – Что ж, он все еще может жениться на ней. Если я попрошу, он сделает ей предложение. О таком счастливом конце вы мечтаете?

Мама встала со стула, на котором сидела.

– Скажи, – произнесла она, – ты это серьезно?

Я не ответил.

– Ты правда считаешь, что это возможно? – сказала она тем же спокойным тоном. – Что Альта может выйти за него после того, как он… после всего этого. По-твоему, мы позволим такому человеку прикоснуться к нашей дочери хоть пальцем? И она будет счастлива выйти за мужчину, который сделал ей предложение, потому что ты его об этом попросил?

– Но если он по-прежнему ей нужен…

– Да как ты смеешь! С чего ты решил, что можешь поступать, как твоей душе угодно, а Альта станет подбирать твои объедки? Как смеешь ты считать, что она согласится довольствоваться столь ничтожной судьбой?