Переплет - [59]

– Что?

Альта прищурилась.

– Ты что-то ему сказал, верно?

– Ничего я не говорил. Зачем? Он и не собирался возвращаться, Альта.

– Ну ты и пес, Эмметт!

Она вскочила с кровати и кинулась на меня. Я отбивался, щадя ее, но так боялся причинить ей вред, что она исхитрилась хорошенько вдарить мне по плечу, а потом со всей силы влепила по уху ладонью, как кнутом.

– Альта, ради бога, прекрати!

– Ты лжешь! Что ты ему сказал? – Каждое слово она сопровождала ударом.

Наконец я схватил ее за запястья и бросил на кровать не так осторожно, как хотелось бы. Несколько секунд она продолжала бороться, точно мы снова были детьми, потом обмякла на подушках и закашлялась. Лицо раскраснелось, намокло, как у малышки, темные волосы липли к щекам.

Я сел рядом с ней на кровать и разгладил ближайший к ней кусочек одеяла. Она долго кашляла, а потом затихла.

– Ладно, – сказал я, – ты права, я велел ему держаться от тебя подальше.

– Но почему?

– Потому что испугался…

– Как ты мог? – Она села и взглянула на меня. Глаза ее горели, голос срывался на хрип. – Эмметт, как ты мог? Не понимаю. Ведь он бы наверняка пришел меня проведать, я в этом уверена. А потом…

– Да, а потом что?

Она молча уставилась на меня и натянула одеяло на голову.

– Альта.

Ее голос глухо прозвучал из-под одеяла:

– Ты все испортил! Все. Всю мою жизнь.

Я закатил глаза.

– Не говори ерунду.

– Ты не понимаешь! – Ее лицо показалось из-под одеяла. – Я точно знаю, Эм. В тот момент, как я увидела его, я сразу поняла. Я люблю его.

Последовало молчание. Я ждал, что она прыснет и первой отведет взгляд, но она этого не сделала. Никогда я не видел на ее лице такой уверенности, горячности и страсти. Мои внутренности скрутились в тугой тяжелый узел.

– Не говори глупости. Ты его совсем не знаешь. Разве можно так говорить?

– Но я знаю, что люблю его, – промолвила она. – Стоило мне его увидеть, и я сразу поняла. Это любовь с первого взгляда.

– Любовь с первого взгляда – сказки, Альта. Нельзя влюбиться в человека, не узнав его как следует.

– А мне кажется, будто я знала его всю жизнь! Когда я его увидела… Послушай, Эм, Сисси говорит… – Она снова села; глаза ее были серьезны. – Сисси говорит, что к людям по ночам иногда приходят ведьмы – нет, Эм, послушай, – приходят и оставляют горстку золотых монет, а когда ты просыпаешься, то ничего не помнишь. Они забирают все твои воспоминания, Эм! Что, если я уже знаю его, но просто забыла, что, если мы раньше любили друг друга, и поэтому я…

– Чепуха какая, – отмахнулся я. – Во-первых, тебе не кажется, что все бы заметили, если б ты внезапно память потеряла?

– Сисси говорит, что такое случилось с ее троюродной сестрой, поэтому она немного странная.

– Ты не настолько странная.

– Эмметт, я не шучу!

– Тогда покажи, где ты спрятала свои золотые монеты, – я откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. – Ах, никаких монет у тебя нет? И что я говорил? Хватит нести чепуху.

– Можно подумать, ты что-то в любви понимаешь! – Она зарылась лицом в подушку и заплакала.

Я встал, потом снова сел, протянул руку и коснулся ее плеча. Она резко стряхнула мою руку, продолжая плакать. Я стиснул зубы и попытался заставить себя уйти, но не мог оставить ее в таком состоянии, рыдающей безутешно, будто сердце ее было разбито.

– Ладно, прости. Не плачь, прошу. Талли… обещаю загладить свою вину. Подумаешь, какой-то парень. Таких в деревне полно. – «Но мне нужен именно он», – услышал я ее ответ, хотя она не произнесла ни слова. – Прошу, прекрати. Просто перестань, Альта. Не плачь. Послушай, – я попытался развернуть ее к себе лицом, но она всем телом напряглась, когда я дотронулся до нее, и я оставил попытки. – Прости. Я волновался за тебя.

Она ответила из-под одеяла:

– Ты просишь прощения?

– Да. Я не хотел тебя расстроить. Я просто…

– И ты напишешь ему? Извинишься?

Я заколебался. Она снова заплакала, тише. Я говорил себе, что это обычная истерика, но в ее рыданиях слышалось такое отчаяние, что я не выдержал и процедил сквозь зубы:

– Ладно. Извинюсь, если надо.

– И попросишь его прийти и проведать меня, как он и обещал?

– Я… не придет он, Альта, я в этом совершенно уверен.

Она повернулась ко мне. Ее лицо раскраснелось, полные слез глаза сверкали.

– А ты сделай так, чтобы он пришел.

Я провел рукой по волосам.

– Ладно. Только не плачь.

– Спасибо. – Она вытерла щеки внутренней стороной запястий и прерывисто вздохнула. – Прости, что я на тебя накричала, Эм.

– Ты знаешь, что я терпеть не могу, когда ты так меня называешь.

– Прости, Эмметт. – Она слезливо улыбнулась и шутливо толкнула меня в плечо. Мне вдруг захотелось дать ей сдачи и на этот раз не щадить ее. – Ты лучший брат на свете.

– Вот уж спасибо, пигалица. – Протянув руку, я дернул ее за косичку. Она вырвала ее у меня из рук. Я поднялся. – Ты бы лучше поспала. Завтра увидимся.

– Сходишь к нему завтра утром, первым делом?

Я кивнул.

– Тогда доброй ночи.

Она уютно устроилась в кровати и натянула одеяло до подбородка. Я уже стоял на пороге, когда она сонно проговорила:

– Эмметт?

– Что?

– Я выйду за него, вот увидишь.

Подъезды к Новому дому завалило снегом: кругом было белым-бело и тихо. Пасмурный день сулил еще один снегопад, и я отправился верхом, чтобы как можно скорее вернуться домой. Иногда с дерева на дорогу падала снежная шапка или птица вспархивала в кустах, но в остальное время тишина стояла оглушительная, а свет падал так странно, что я натянул поводья, заставив лошадь умерить ход.