Переписка - [46]

Родная моя Пра,[357] как и где живешь? Знаю, как тяжко приходилось вам с Максом в Крыму. Я читал письма, написанные Марине. Дорогая моя старушка! Глажу твою седую, лохматую, измученную голову. Думаю о тебе с сыновьей любовью, с сыновьей преданностью и с сыновьей благодарностью за последние мои Коктебели. Верю, уверен, что судьба еще пошлет нам встречу. Но если, здесь, не встретимся — знай, что ты мой постоянный спутник, вечный и неотлучный.

Дорогой Макс, мне очень трудно писать первое письмо. Трудно, п<отому> что помимо воли оно выливается в объяснение в любви. Второе будет легче. Поцелуй от меня всех друзей — Володю,[358] К<онстантина> Ф<едоровича>,[359] Н<аталью> И<вановну>,[360] П<оликсену> С<ергеевну>[361] — всех. Узнал о смерти Ал<ександры> Мих<айловны>.[362] Жалеть ли ее? Думаю, — она нас жалеет.

Обнимаю вас крепко и люблю

Ваш С.

Мой адр<ес>: Чехословацкая Республика

Praha II–Vyšehradska tř. č. 16

Městský Chudobinec мне (по-русски)

Е. Я. ЭФРОН И З. М. ШИРКЕВИЧ [363]

17 — ХI — <1937 г.>

<В Москву>

В Мерзляковском переулочке

Проживаешь ты — Зюзюлечка;

Рядом с нею, как картина,

Проживает моя Зина:

Вот теперь и обмозгуй —

Для кого мой поцелуй.

Чтобы даром не мудрить —

Поцелуй мой поделить.

<Вместо подписи — рисунок: сердце, пронзенное двумя стрелами>.