Переписка А. П. Чехова и А. С. Суворина - [31]

Видите, какое длинное письмо. У нас весна, такое настроение, как в Малороссии на Пасху: тепло, солнечно, звон, вспоминается прошлое. Приезжайте! Здесь будет играть Дузе -- кстати сказать.

Вы пишете, что мои письма не доходят. Что ж? Буду посылать заказные.

Желаю Вам здравия и всего хорошего. Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон и привет.

Эта бумага из редакции "Le petit Nièois".

Ваш А. Чехов.

Письма, т. 5, с. 156--160; Акад., т. 7, No 2248.

1 Объявление помещено в "Новом времени" 31 января, No 7877.

2 Э. Золя, защищавший Дрейфуса, был обвинен "в оскорблении военного суда". Процесс над ним проходил в парижском суде присяжных с 7 по 23 февраля и. ст.

3 Дрейфус, обвиненный в шпионаже, был подвергнут публичному разжалованию: с него сорвали погоны и. переломили его шпагу.

4 Дюпати де Клам, военный следователь по делу Дрейфуса, являлся, по словам Э. Золя в памфлете "Я обвиняю!...", "главным виновником страшной судебной ошибки". Но Золя, как и Чехов, не знал, что следствие было направлено по ложному пути по вине подполковника Апри, друга Эстергази, майора французской армии и немецкого шпиона, преступление которого было приписано А. Дрейфусу. Начальник берлинской тайной полиции фон Тауш подкупил журналиста Лютцева, и тот печатал пасквильные, клеветнические статьи, за что в 1896 г. был привлечен к суду.

5 Ж. Пикар вынужден был оставить пост руководителя французской контрразведки, так как заявил о невиновности Дрейфуса.

6 Слова из "Ревизора" Н. В. Гоголя (д. 1, явл. 2).

7 Шпионское донесение.

8 Драка в парламенте между депутатами социалистами и консерваторами возникла 22 января 1898 г. во время речи Ж. Жореса в защиту Золя.

9 Вольтер заступился за протестанта Жана Каласа, будто бы убившего сына по религиозным мотивам. Казненный (колесованием) Калас был посмертно реабилитирован. Суворин в своих статьях нападал на Золя, утверждая: "Лавры Вольтера не дают спать Эмилю Золя", "Эмилю Золя... далеко до всеобъемлющего разума Вольтера" и т. д.

10 Короленко выступал в защиту удмуртов, обвиненных в убийстве нищего с целью жертвоприношения, на судебном процессе. Его статьи по этому вопросу печатались в 1895--1896 гг. в "Русских ведомостях", "Русском богатстве" и "Новом времени".

11 По евангельской легенде, Савл преследовал Христа и его учеников, а потом, услышав "голос с неба" и раскаявшись, стал одним из апостолов под именем Павла.

12 Приветственное письмо, направленное Бьернстьерне Бьёрнсоном Эмилю Золя, было перепечатано 12 января 1898 г. в "Новостях и Биржевой газете", No 12.

13 Юрист и судебный деятель И. П. Закревский написал статью "Золя", где горячо одобрял поступок французского писателя. Напечатана 27 января в "Новостях и Биржевой газете", No 27.

ЧЕХОВ -- А. С. СУВОРИНУ

24 августа 1898 г. Мелихово

24 авг.

Сытин покупал мои юмористические рассказы не за три, а за пять тысяч. Соблазн был велик, но я все-таки не решился продать; дута моя по лежит к книжке с новым названием. Выпускать каждый год книжки и давать им все новые названия -- это так надоело и так беспорядочно. Что бы ни говорил Ф. И. Колосов, рано или поздно придется издавать рассказы томиками и называть их просто так: первый, второй, третий... т. е., другими словами, издавать собрание сочинении. Это вывело бы меня из затруднения, это советует мне Толстой. Юмористические рассказы, которые я теперь собрал, составили бы первый том. И вот если Вы ничего но имеете против этого, то глубокой осенью и зимой, когда мне нечего будет делать, я занялся бы редакцией своих будущих томов1. В пользу моего намерения говорит и то соображение, что пусть лучше проредактирую и издам я сам, а не мои наследники. Новые томики по помешают непроданным старым, так как последние измором разойдутся на железных дорогах, где, впрочем, почему-то упорно не хотят торговать моими книгами. Когда в последний раз я ехал по Николаевской дороге, то не видал в шкафах моих книг.

Я строго еще новую школу, по счету третью2. Мои школы считаются образцовыми -- говорю это, чтобы Вы не подумали, что Ваши 200 р. я истратил на какую-нибудь чепуху. 28 августа я не буду у Толстого, во-первых, оттого, что холодно и сыро ехать к нему, и во-вторых -- зачем ехать? Жизнь Толстого есть сплошной юбилей, и нет резона выделять какой-нибудь один лень; в-третьих, был у меня Меньшиков, приехавший прямо из Ясной Поляны, и говорил, что Л. Н. морщится и крякает при одной мысли, что к нему могут приехать 28 августа поздравители; и, в-четвертых, я не поеду в Ясную Поляну, потому что там будет Сергеенко. С Сергеенко я учился вместе в гимназии; то был комик, весельчак, остряк, но как только он вообразил себя великим писателем и другом Толстого (которого, кстати сказать, он страшно утомляет), то стал нуднейшим в мире человеком. Я боюсь его, это погребальные дроги, поставленные вертикально.

Меньшиков говорил, что Толстой и его семья очень приглашали меня в Ясную Поляну и что они обидятся, если я не поеду. ("Только, пожалуйста, не 28-го",-- добавлял Меньшиков.) Но, повторяю, стало сыро и очень холодно, и я опять стал кашлять. Говорят, что я очень поправился, и в то же время опять гонят меня из дому. Придется уехать на юг; я тороплюсь, кое-что делаю, хочу кое-что успеть до отъезда -- и подумать тут некогда об Ясной Поляне, хотя и следовало бы поехать туда дня на два. И хочется поехать.