Переписка 1826-1837 - [8]

7-го апреля.

Жена моя тебе кланяется и благодарит за поздравление.

Еще прощай.

257. В. А. Жуковский — Пушкину. 12 апреля 1826 г. Петербург.

12 апреля.

Не сердись на меня, что я к тебе так долго не писал, что так долго не отвечал на два последние письма твои. [19] Я болен и ленив писать. А дельного отвечать тебе нечего. Что могу тебе сказать на счет твоего желания покинуть деревню? В теперешних обстоятельствах нет никакой возможности ничего сделать [для тебя] в твою пользу. Всего благоразумнее для тебя остаться покойно в деревне, не напоминать о себе и писать, но писать для славы. Дай пройти несчастному этому времени. Я никак не умею изъяснить, для чего ты написал ко мне последнее письмо свое. Есть ли оно только ко мне, то оно странно. Есть ли ж для [20] того, чтобы его показать, то безрассудно. Ты ни в чем не замешан — это правда. Но в бумагах каждого из действовавших находятся стихи твои. Это худой способ подружиться с правительством. Ты знаешь, как я люблю твою музу в как дорожу твоею благоприобретенною славою: ибо умею уважать Поэзию и знаю, что ты рожден быть великим поэтом и мог бы быть честью и драгоценностию России. Но я ненавижу всё, что ты написал возмутительного для порядка и нравственности. Наши отроки (то есть всё зреющее поколение), при плохом воспитании, которое не дает им никакой подпоры для жизни, познакомились с твоими буйными, одетыми прелестию поэзии мыслями; ты уже многим нанес вред неисцелимый. Это должно заставить тебя трепетать. Талант ничто. Главное: величие нравственное. — Извини эти строки из катехизиса. Я люблю и тебя и твою музу, и желаю, чтобы Россия вас любила. Кончу началом: не просись в Петербург. Еще не время. Пиши Годунова и подобное: они отворят дверь свободы.

Я болен. Еду в Карлсбад; возвращусь не прежде, как в половине сентября. Пришли к этому времени то, что сделано будет твоим добрым Гением. То, что напроказит твой злой Гений, оставь у себя: я ему не поклонник. Прости. Обнимаю тебя.

Жуковский.

258. П. А. Плетнев — Пушкину. 14 апреля 1826 г. Петербург.

14 апр. 1826.

Не удивляйся, душа моя, что я целый месяц не писал к тебе. Этот месяц был для меня черным не только в году, но и во всей жизни. С роду не бывал я болен и не пробовал, каковы на свете лекарства: а теперь беспрестанно их глотаю через час по две ложки. Это однакож не помешало мне, хоть с разными изворотами, исполнить все твои коммиссии, а имянно: 1) Князю Вяземскому отослано 600 руб. 2) Слепушкину доставлен экз. твоих Стих.[отворений]. 3) Тебе посланы 2, 3 и 4 части Мнемозины. 4) Сверх того посланы тебе новое издание басен Крылова и Северные Цв.[еты]. 5) Отдано твое письмо Жуковскому. Ты верно не знаешь, какой у нас теперь мор на писателей. Жуковский болен отчаянно и для своего спасения получил совет ехать на теплые воды. Карамзин не может здесь выздороветь и потому отправляется морем до Бордо, а оттуда по южной части Франции во Флоренцию, где проживет два года. Гнедичу говорят доктора, что он может ожидать спасения от весны, а не от них. Можешь по этому вообразить, в состоянии ли кто-нибудь в этом положении начать какое-нибудь важное дело. Сверх того так много еще хлопот посторонних. Мой совет и всех любящих тебя провести нынешнее лето в деревне. К осени Жуковский возвратится. Дел важных сбавится. Всё взойдет в обыкновенное течение. Тогда легче начать и Жуковскому. Тебе легко возражать, что за советами нужды ни у кого не будет. Но ты хладнокровнее обними стечение этих странных обстоятельств, и сам согласишься, что прежде надобно заняться чем-нибудь общим, а потом приступить к частному. 6) Послана тебе рукопись Цыганов. Аккуратнее исправь да поскорее пришли: так и тиснем. Кстати. Не можешь ли ты решиться напечатать второй главы Онегина? Это необходимо нужно. Теперь она ходит в самой неисправной рукописи по городу, и от этого скоро к ней потеряют вкус. Сделай милость, напечатай: тогда скорее разойдется и первая. Ты от этого тьму получишь денег. 7) Не стыдно ли тебе такую старину воспоминать, каково дело твое с Ольдекопом. Книги его уж нет ни экземпляра; да я не знаю, существует ли и он в каком-нибудь формате. И из чего ты хлопочешь? Если хочешь денег: согласись только вновь напечатать Кавказ.[ского] Плен.[ника], или Бахч.[исарайский] Фон.[тан], и деньги посыплются к тебе. Если хочешь примером его учить других: этого никто не делал, да и не сделает. Оставь во рту у нищего кусок. Если его вырвешь, он, может быть, умрет с голода, а ты до сыта не наешься. Я бы очень желал, чтобы ты несколько замечаний своих на Тацита пустил в ход с цитатами. Это у многих повернуло бы умы. Не поленись, любезный брат. К Баратынскому ты слишком пристрастен. Он любит еще играть словами; в слоге есть кокетство; во многом француз, хоть и люблю его до смерти. Твое письмо к брату убийственно. У меня бы рука не поднялась так отвечать. На Аладьина плюнь.

259. Анна Н. Вульф — Пушкину. 20 апреля 1825 г. Малинники.

Dieu! Quelle émotion j'ai eprouvée en lisant votre lettre et que j'aurais été heureuse si la lettre de ma sœur n'avait mêlé de l'amertume à ma joie. Hier matin je prenais le thé quand on m'apporta de la poste les livres, je ne pouvais deviner d'où ils me venaient; quand en l'ouvrant je vis