Перенос - [32]

Я бегаю по кругу!

Резко прыгаю в подвернувшуюся щель между массивными склепами. Узкий длинный проход – здесь точно не был. Туман скрывает выход, но впереди виден просвет.

Ну, не-е-ет!

Я сам загнал себя в ловушку. Дорогу преградил очередной мертвый урод. На этот раз с помятым серебряным венцом на башке. Один глаз давно вытек, а второй светился, будто туда воткнули красный фонарик. Лица почти не осталось, и оскаленная челюсть едва держалась на полуразложившихся мышцах.

Рарная тварь? Но сейчас я не могу справиться даже с обычной! Ну, как это гниющее мясо способно кусаться?

Сзади что-то тяжело заворочалось. Сейчас беглого эльфа разорвут на маленькие и удобные для пожирания части.

Я обернулся и невольно зажмурился, ожидая удара, а потом много-много боли. У «перенесенных» максимальная чувствительность к ней. У обычных же игроков ее уровень обусловлен степенью выставленной синхронизации.

Удивительно, но коридор был еще свободен от нежити. Хоть в чем-то повезло – жирная туша четырехрукого «мясника» протиснулась в проход первой и благополучно застряла. Глупый монстр заткнул собой щель, как пробка бутылку, и яростно ворочался, высекая искры из стен огромными топорами.

Так… Нежить вот-вот переберется через толстяка или проест дыру в его туше. А впереди в нетерпеливом предвкушении пира переминается злая элитка*.

Казалось бы, решения нет, но враг не понимал, с кем связался!

– Я Зергель! Я лорд Хануван! Я смерть твоя, исчадие ада! – завопил я в исступлении, атаковав вурдалака с неожиданной для себя яростью.

Тварь испуганно попятилась и замерла, видимо, словив какой-то дебафф.

Странно… Обычно нежить обладает иммунитетом к страху и не поддается контролю разума. К тому же мой класс на такой подвиг попросту не способен. Нельзя напугать мертвецов. Их мозг давно сгнил. Им попросту нечем бояться…

Впрочем, разбираться с их внутренними тараканами мне некогда. Тут полно внешних. Шокированная тварь всё еще растерянно ворочала единственным глазом. Медлить нельзя!

Я хорошо знал уязвимые места нежити, поэтому левой рукой схватил вурдалака за горло, а правой ткнул в брюхо. Умело подкрученный кулак с легкостью пробил гниющую плоть, забрызгав лицо едким месивом разложившихся внутренностей.

Тьфу! Что за запах! Да чтоб тебя!

Нащупав позвоночник, я с силой рванул его на себя. Некромантия связывала гнилую плоть в единое целое, и теперь ее канал оказался разорван. Живой труп жалобно хрюкнул и повалился, лишившись подпитки магической энергией. Фонарь-глаз изумленно мигнул и погас, словно его обесточили.

Фух… Голыми руками отборную нежить свалил!

Путь свободен. Воодушевленный подвигом, я наступил на поверженного врага, и через секунду пожалел об этом. Грудная клетка хрустнула, нога провалилась внутрь и, похоже, там что-то замкнула. Глаз вновь засветился красным, получив импульс энергии. Монстр сыто чавкнул и ожил. Твердые пальцы обхватили лодыжку не хуже капкана.

Вот сука!

Удар свободной ногой восстановил покой и порядок. Череп вурдалака треснул, как гнилой орех. Мозги забрызгали стены, но мертвец всё еще крепко держал меня, будто приковав к месту казни.

Я обернулся, услышав торжествующий визг сзади. Зомби-гномы карабкались на застрявшего толстяка и, облепив его, как муравьи, прыгали вниз. Меня вот-вот накроет лавиной уродливых карликов с мелкими, как терка, зубами. Более страшную смерть трудно придумать.

Собрав остатки сил, я рванулся, потерял равновесие и упал на руки. Внизу сухо хрустнуло, и меня, наконец, отпустили. Следующие несколько метров я прыгал на четвереньках не хуже заправского монстра. Да и выглядел так же, перемазавшись слизью и кровью.

К счастью, коридор не заканчивался тупиком. Я вылетел из него, как пуля из ружейного дула, а за мной выкатился и визжащий клубок мелких тварей на коротких кривых ножках. На открытом пространстве догнать им меня будет непросто.

Вот! Наконец-то!

Туман расступился, открыв прекрасный вид моему взору. Кованую ограду украшал витиеватый узор, а за ним не было уже ни клочка мглы. Видимо, с внешней стороны кладбище выглядело опрятным и ухоженным, заманивая жертв атмосферой романтической готики.

Сочный зеленый газон, аккуратные дорожки из искусно подогнанных булыжников и причудливые фигуры, выстриженные умелой рукой садовника из густого кустарника. Тенистые аллеи, где ветер играл золотистой листвой, располагали к сладкой печали, а уютные лавочки между заросших мхом склепов обещали комфортное одиночество. Случайный гость наверняка захотел бы отдохнуть здесь, чтобы насладиться манящей тишиной и покоем. Уставший путник мог здесь расслабиться, чтобы предаться мечтам и метафизическим размышлениям о бренности сущего.

Но для меня сейчас всё выглядело немного иначе. Трудно любоваться столь живописной картинкой, улепетывая от толп мертвой нечисти. К тому же чуткий эльфийский слух уловил в дробном топоте маленьких ножек тяжелую поступь уже гораздо более серьезных существ. Похоже, подходила тяжелая артиллерия.

Вот, наконец, и выход с кладбища. На воротах табличка-предостережение: «Червей не копать! Зверей не кормить!».

С двух сторон от распахнутой настежь калитки стояли две массивные статуи. Глаза горгулий не моргали, но мимикрия была слишком очевидной и легко распознавалась опытным взглядом. Каменные химеры часами стоят неподвижно, чтобы выстрелить перед собой шипастыми лапами, как только цель зайдет за ограду. Сложенные, как у богомола, конечности мгновенно разворачиваются в воздухе, хватают за плечи и подтаскивают к жутким челюстям-гильотинам.