Перемещенный - [18]

— Не-е-ет!! — Асквиз буквально вылетел из кресла и крепко ухватился за нож. — Нет, — повторил он, и Сорд вдруг понял, насколько адвокат стар. — Эта…голубая сила, ее действие… не сохраняется. Вы больше не находитесь под ее защитой.

Гален оставил кинжал в дрожащей руке Асквиза.

— А как же она тогда действует?

Адвокат тяжело рухнул в кресло. Сорд ощутил, что именно в этот момент ему наконец-то удалось сделать первый шаг на длинном-предлинном пути.

— Не могу сказать, — голоса адвоката понизился до шепота, — потому что я… не знаю.

Он взглянул на стоявшего перед ним молодого человека, чью жизнь все эти годы он пытался как-то упорядочить.

— Я не принадлежу к их миру, Гален. Вы должны мне поверить.

Сорд кивнул. По глазам Асквиза было видно, что тот говорит правду: защита проиграла.

— Ну, а что вы можете рассказать мне? — Гален постарался придать своему голосу мягкость, на которую только был способен.

Асквиз медленно покачал головой, и на какое-то мгновение Галену даже показалось, что адвокат забыл о присутствии клиента.

— Я должен испросить разрешения, — наконец произнес юрист. — Это единственный выход.

— Ну, а кто дает подобные разрешения?

Асквиз вздохнул:

— У меня есть номер телефона, по которому я должен позвонить…

Сорд полностью сосредоточился на своем голосе, стараясь, чтобы его интонации звучали как можно более естественно и дружелюбно. Он опасался потерять то мизерное преимущество, которым располагал в данный момент.

— Так все же — от кого зависит получение подобного разрешения?

Асквиз поднял вверх дрожащие руки:

— Честное слово, не знаю. Попроси я о чем-либо подобном еще неделю назад, ответ был бы заведомо отрицательным. Но с появление Брина… Не могу сказать.

Очень мягко Сорд спросил:

— Он мой брат?

Асквиз взглянул мимо Сорда куда-то в окно:

— Прошу вас, Гален, они узнают все, что я говорил, о чем рассказал вам. У них есть возможности… Спросите меня об этом завтра.

— А что, если они запретят вам вообще что-либо говорить мне?

Адвокат сосредоточил все свое внимание на Сорде, словно пытаясь передать ему какое-то скрытое послание, которое не осмеливался произнести вслух.

— Тогда мы вернемся к этому вопросу завтра, Гален. — Он протянул руку к своему клиенту точно таким же жестом, каким протягивал маленькому Галену руку дядя Александер, ободряя мальчика и прося не забывать того, чьим наследником тот является. — Доверьтесь мне и на этот раз. Вы уже столько ждали — так подождите еще день.

Сорд пристально посмотрел в глаза старого адвоката, но так и не сумел расшифровать промелькнувшего в них выражения. Наконец, склонившись над столом, он принял протянутую руку юриста.

— Хорошо, — жестко сказал он. — Еще один день.

Их руки разъединились с некоторым колебанием, словно Сорд боялся утерять нечто, что могло бы приблизить его к цели.

— Тебе бы лучше сейчас уйти, — переходя на «ты», тихо сказал Асквиз.

— И тогда вы сможете позвонить?

Адвокат покачал головой.

— Я не могу сейчас звонить, — и, увидев немой вопрос в глазах Сорда, добавил. — Этот номер отвечает только после… после захода солнца.

Сорд недоумевающе поднял брови.

— Они отвечаю по телефону только после захода солнца? — Он нервно рассмеялся. — Что же это за люди, Маркус, с которыми нам приходится иметь дело?

Адвокат отвел враз помрачневший взгляд, и медленно ответил:

— Это не люди, Гален. Это вообще не люди.

Глава 5

Хотя с момента несчастного случая прошла уже неделя, Гален Сорд по-прежнему ощущал себя призраком в собственном доме — словно он не принадлежал к окружавшему его миру, а находился где-то далеко, в реальности своего прошлого. После всего, что сделал с ним его брат Брин в предоперационной, вырвав из объятий смерти, Гален понимал: его старая жизнь окончилась в ночь катастрофы. Однако он не имел ни малейшего представления о том, что же ожидает его в будущем.

Было еще очень рано, и Гален неторопливо расхаживал по мраморным плитам большого зала своих апартаментов в Трампет Тауэр. Если ему и удалось сомкнуть глаз прошлой ночью, то этого он не помнил. Была какая-то новизна в том, что вечер накануне он провел не будучи одурманенным алкоголем или чем-нибудь похуже. Наблюдая за восходом солнца с тридцатого этажа вознесшегося над Пятым авеню здания — золотые лучи светила длинными копьями пробивались сквозь каньон городских домов — он вдруг осознал, что не встречал рассвета с незамутненными глазами с тех пор, как был… как был ребенком. И сам город казался обновленным.

Сорд потянулся в утреннем сиянии и осторожно пошевелил кистью в короткой гипсовой повязке, удивляясь про себя, почему он излечился полностью, за исключением этого места. Однако у него были более важные дела, требовавшие самого пристального внимания. День — точнее, ночь — срок, который просил Асквиз для связи с теми, от кого зависело разрешение открыть его клиенту правду, уже минул, и после без малого двадцати лет жизни в неведении Гален не мог ждать больше. Он поспешно вернулся в кабинет: настало время позвонить адвокату.

Кабинет был оборудован со вкусом — точнее, в последнем уверил Сорда разрабатывавший его дизайнер — с античными дубовыми панелями, воскрешавшими в памяти образ громадного особняка тех времен, когда на Манхеттене севернее Хьюстон-стрит раскинулись фермы; великолепный встроенный аквариум с соленой водой, заполненный существами, название которых он не рискнул бы произнести из опасения сломать язык и уход за которым осуществлялся регулярно раз в две недели… И на всех стенах и полках — воспоминания о его потугах на поприще археологии со всего мира: погребальные маски с Микен, грубые глиняные горшки и пенаты из Римской Галлии, и даже причудливый артефакт, предположительно, финикийский, из раскопа Старки у подножия горы Айер в Австралии.