Перемена мест - [8]

— Доброе утро. Очень приятно, — голос Золотова зазвенел показным радушием.

— Хотелось бы надеяться, — усмехнулся в ответ Белов. Усмешка бонусов не сулила.

…И точно — весь расписанный по часам день, как взорванный поезд, покатился под откос. У деловых людей это называлось «упущенная выгода». Важные встречи срывались, народ нервничал и обрывал телефон. Абонент Овалов отметился 16 раз.

Но Золотову было не до Овалова. Своя шкура ближе к телу.

— Послушайте, Сергей Викторович, во-первых, я вообще не должен был этим заниматься. Патриотизм — не моя тема. Во-вторых, мне поручили организовать поездку накануне. И каким образом я должен был успеть провести тендер? Я нашел первого попавшегося перевозчика!

Между прочим, чиновник не врал. Все так и было — лицопузые как один отказались, навесили патриотизм на Золотова. Нашли крайнего. Самое обидное, что лично он ничего с этого патриотизма не поимел. Ну почти ничего. Просто требовалось срочно освоить средства, потому как всем известно: в другой раз ни копейки не дадут…

— Во-первых, патриотизм — дело общее. Во-вторых, вы заплатили перевозчику в два раза больше средней стоимости этой услуги на рынке, — не сдавался Белов, которому в своей конторе, видимо, на патриотизм не досталось.

— Я считал, это нормальная цена, — Вячеслав Андреевич посмотрел на проверяющего, как приговоренный на палача, занесшего над ним секиру.

— У вас нет интернета? — подначил палач.

— При чем здесь интернет? Я просто ничего бы не успел! — Приговоренный с искренним энтузиазмом пытался отсрочить казнь. — А с меня бы спросили, почему призывники не поехали по местам боевой славы.

— Кстати… Сколько было призывников?

— Не помню. Человек сто. На трех автобусах. Там акт есть.

Вот тут попробуй придерись. Все бумажки в порядке.

Но Белов придрался:

— Да, верно. Только водитель утверждает, что автобус был всего один и заполнен на треть.

Вот упырь… Не поленился водилу отыскать.

— Видимо, он что-то перепутал.

Что такое слово водителя-гастарбайтера против грамотно оформленных бумаг?

Печати фиолетовые на месте, подписи сторон имеются. А гастарбайтер только деньги считать умеет, а всё остальное — с трудом.

— Боюсь, нет.

Палач дело знал. Зазубренная от шейных позвонков секира опускалась все ниже.

— То есть вы хотите сказать, что я присвоил эти деньги?

— Я хочу сказать, уважаемый Вячеслав Андреевич, что передам материалы в следственные органы. И пускай они разбираются — кто и что перепутал.

Да, изнанка у патриотизма оказалась неприглядная, мутная какая-то. Золотов вдруг живо представил, как изящная Жанночка на подгибающихся ножках тащит огромную сумку — передачу в СИЗО. От жалости к русалочке у Вячеслава Андреевича сжалось его большое и чуткое сердце.

Себя тоже было жаль. Следственный изолятор — не то место, где мечтает оказаться человек с чутким сердцем.

Жаль было до такой степени, пришлось наступить на кадык собственной песне и решительно отказать достававшему все утро Овалову.

В этот раз Макс предлагал окучить крайне серьезного человека с конспиративной кличкой Слепень. В миру же он носил вполне благозвучную фамилию Пронин и официально занимался разведением цветов. Сам он давно ни с кем не судился, предпочитая разбираться в рабочем порядке, не доводя дела до процесса. Но тут некстати сынок его огорчил — попался на хранении наркоты. В крупном размере. Мало того — решить вопрос во внесудебном порядке не удалось.

— Пацан в первый раз влетел. Ему условно будет, без вариантов. Но папаша хочет подстраховаться. Слав, че ты паришься? Мы с тобой честных людей не обуваем, а вор пусть платит. Славик, здесь такая ставка! Раз в пять больше обычного можно взять.

Овалов примерял на себя роль Робин Гуда, эдакого борца за права униженных. Золотов слушал его и удивлялся: как такой серьезный человек, как Слепень, мог обратиться к такому несерьезному адвокату? Наверно, идиот какой-нибудь посоветовал, из тех, что уже «обуты».

— Макс… Я не могу сейчас. Меня ревизия трясет.

— Там своя история, здесь своя! И они не пересекаются!

— Если не будет обысков и других следственных действий. А они реальны. Очень реальны.

— Слава, я тебе как юрист юристу — здесь реальные бабки. С такими ты неуязвим!

Овалов потерял не только совесть, но и страх. Еще непонятно, что круче — нахлобучить Слепня или предложить деньги ревизору! То есть предложить можно, конечно, но вот чем это в итоге обернется — большой вопрос. Можно так предложить, что Жанночке придется с передачами не ходить, а летать. Как жене декабриста. Вернее, любовнице. А Жанночка вряд ли полетит. Да и Золотов не декабрист.

Нужно переждать. Будут еще варианты. Слепень-Пронин не последний в Москве лох. Золотов был тверд, как скала. Тем более что в основании скалы господин Белов, похоже, пробил сегодня маленькую трещину.

Нет в природе такого рабочего дня, который продолжался бы вечно. Любой, даже самый муторный и неблагополучный, к счастью, заканчивается.

Подошел к концу и рабочий день в следственной конторе Антона Романовича Плетнева. Подвигов он не совершил, но одно коррупционное дело в суд направил. Да и начальница — боярыня Морозова к любовнику укатила, оперу из убойного отдела. А поэтому с чувством выполненного долга позволил себе отправиться на «отчетно-перевыборное собрание охотничьего клуба» с другом Пашкой Гудковым.