Переломный момент - [8]

Она рассмеялась, но он подозревал, что причина ее смеха похожа на его собственную, имеющую отношение к заботе о зубах.

– Вот кое-что, о чем я никогда не решалась спросить тебя, Макс. Ты и Алисса были просто друзьями, так же как и мы?

– Нет, – сказал ей Макс, – Алисса и я никогда... – Он покачал головой. – Она работала на меня...

– Некоторых мужчин это не останавливает, – заметила Рита.

– Это останавливает меня, – категорически заявил он.

– Так для вас важно поступать благородно.

Рита сделала пометку на своем планшете, что разозлило его еще больше.

Макс повернулся к Джине.

– Слушай, мне жаль, но это слишком личное. Давай пойдем куда-нибудь в более приватное место, где мы сможем...

– Заняться сексом? – спросила она.

Макс ненадолго прикрыл глаза.

– Поговорить.

– Как мы поговорили после того, как ты получил приглашение на свадьбу Алиссы? – спросила она его.

Боже.

– А что ты хотела, чтобы я тебе сказал? «Эй, угадай, что я сегодня получил по почте»?

– Принимая во внимание, что мы вообще не произносили ее имя с тех пор, как тебя подстрелили и ты чуть не умер, – горячо парировала она, – кажется, это заслуживало, по крайней мере, упоминания – да. Но ты ничего не сказал. Я приехала и дала тебе множество возможностей поговорить со мной, и помнишь, что мы делали вместо этого?

Да, Макс определенно помнил. Чертовски трудно забыть голую Джину в его постели.

Он взглянул на Риту, которая была достаточно умна, чтобы не нуждаться в разъяснениях.

Вот только той ночью Джина совратила его. И так она делала часто. Обычно всегда.

Джина делала первый ход. Хотя, если быть справедливым, он никогда ее не останавливал.

Да, он пытался, но это никогда не было искренне. И он никогда не достигал цели.

Потому что если она так охотно и свободно отдавалась, кем он был, чтобы отвергнуть ее?

И не был ли он самым большим чертовым лгуном в мире?

Истинная правда была в том, что он страстно желал эту девушку. Днем и ночью. Их отношения были со всех сторон неправильны, и он знал, что должен держаться от нее подальше, но, – проклятье! – не мог. Поэтому, что бы она ни предлагала, он брал. Жадно.

Как наркоман, который знал, что рано или поздно его лишат кайфа.

– Давайте вернемся немного назад, – сказала консультант. – К той истории, о которой вы упомянули.

Она посмотрела на Джину.

– Я могу вкратце повторить Максу часть из того, что вы сказали мне по телефону?

– Пожалуйста.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – сказала Рита, – но вы встретились четыре года назад, когда Джина была пассажиром угнанного авиалайнера. Это было до девять- одиннадцать[2] – самолет был в...

Она порылась в записях.

– Казбекистане, – сказал Макс.

– А вы были... переговорщиком ФБР? Я думала, Соединенные Штаты не ведут переговоров с террористами.

– Не ведут, – пояснил он, – но мы говорим с ними. Пытаемся убедить их сдаться. В худшем случае, мы останавливаемся. Мы выслушиваем их жалобы, склоняем к переговорам, пока спасатели – в данном случае команда «котиков» – берут под контроль захватчиков самолета.

Рита кивнула:

– Понимаю.

– В действительности, освобождение занимает примерно тридцать секунд, – сказала Джина терапевту, – но это сложная хореография. Они должны взорвать двери и убить захватчиков, и постараться не ранить никого из пассажиров. Требуется время, чтобы подготовиться к этому.

Рита сосредоточилась на Джине.

– И вы были на том самолете все это время. Все те... часы?

– Дни, – мрачно поправил ее Макс. Он сел обратно. Это было что-то, о чем Джине нужно было поговорить, пережить ее горький опыт заложника. Как бы он не ненавидел терапию, он готов был вытерпеть иглы под ногтями, если бы это помогло ей прийти в себя.

– Террористы, которые захватили самолет, завладели списком пассажиров и узнали из него, что дочь сенатора Кроуфорда, Карен, на борту.

– Вот только ее билет был украден, – вставила Джина.

– Захватчики потребовали от нее сделать шаг вперед. Конечно, она так не сделала, ведь ее там не было. Бандиты пригрозили, что начнут убивать каждого на борту, так что Джина встала и притворилась той девушкой.

Макс вынужден был остановиться и откашляться. Ее невероятная, самоотверженная храбрость все еще сводила его с ума.

– Они притащили ее в кабину самолета, подальше от остальных пассажиров.

– Вы все это время провели под прицелом, – Рита тяжело выдохнула, – в полном одиночестве?

Но Джина покачала головой:

– Я была не одна. Макс был со мной.

Проклятье, она всегда это говорит.

– Я был в терминале аэропорта, – сказал он терапевту, – я использовал радио, чтобы поддерживать контакт с самолетом. Джина действовала как посредник, потому что непосредственно со мной террористы говорить не хотели. Так что я говорил с ней, зная, что они слушают.

– Это не единственная причина, по которой ты говорил со мной, – сказала Джина.

Она была права. Он чувствовал неуместное притяжение к ней с самого начала.

– Она дала вам перечень повреждений, которые получила, пока я был с ней на том самолете? – спросил Макс у терапевта. Он отмечал их на пальцах. – Сломанное запястье, сломанные ребра, подбитый глаз, множество порезов и ушибов...

– Она упоминала нападение, – сказала Рита, – конечно.