Перелетный кабак - [61]

– От всего сердца, – сказал Дэлрой серьезно и даже грустно. И прибавил, вздохнув: – Как вы справедливо заметили, шутки мои кончились.

– Эту вывеску, – сказал Айвивуд, указывая на синий корабль, – можно пустить на дрова. Она больше не будет сбивать с толку приличных людей. Поймите это раз и навсегда, прежде, чем вам объяснят в полиции или в тюрьме. Новый закон вступил в действие. Эта вывеска ничего не значит. Она позволяет торговать спиртным не больше, чем фонарный столб.

– Как же это, хозяин? – сказал штукатур, что-то сообразивший. – Значит, я не могу выпить пива?

– Выпейте рому, – сказал Патрик.

– Капитан Дэлрой, – сказал лорд Айвивуд, – если вы дадите ему хоть каплю рому, вы нарушите закон и попадете в тюрьму.

– Вы уверены? – озабоченно спросил Дэлрой. – Я могу вывернуться.

– Уверен, – сказал Айвивуд. – Я дал полиции полномочия. Это дело кончится здесь, сейчас.

– Если они не дадут мне выпить, – сказал штукатур, – я им шлемы проломлю, да. Почему мы не знаем ни про какие законы?

– Нельзя менять закон тайно, – сказал часовщик. – К черту новый закон!

– А какой он? – спросил клерк. Лорд Айвивуд ответил ему с холодной учтивостью победителя:

– В поправке говорится, что спиртные напитки нельзя продавать даже с вывеской, если их не держали в помещении с ведома полиции хотя бы трое суток. Насколько я понимаю, капитан Дэлрой, ваш бочонок здесь трое суток не лежал. Приказываю вам закрыть его и убрать отсюда.

– Да, – невинно отвечал Патрик, – надо бы его подержать трое суток. Мы бы получше узнали друг друга. – И он благожелательно оглядел растущую толпу.

– Вы ничего подобного не сделаете, – с внезапной яростью сказал Айвивуд.

– И впрямь, – устало отвечал Патрик, – не сделаю. Выпью и пойду домой, как приличный человек.

– Полицейские арестуют вас! – вскричал Айвивуд.

– Никак вам не угодишь! – удивился Дэлрой. – Спасибо хоть за то, что вы так ясно объяснили закон. «Если их не держали в помещении с ведома полиции трое суток»… Теперь я запомню. Вы очень хорошо объясняете. Только одно вы упустили, меня не арестуют.

– Почему? – спросил аристократ, белый от гнева.

– Потому, – воскликнул Патрик Дэлрой, и голос его взмыл вверх, словно звук трубы, – потому что я не нарушу закона. Потому что спиртные напитки были здесь трое суток, да что там, три месяца! Потому, Филип Айвивуд, что это обычный кабак. Потому что человек за стойкой продает спиртное всем трусам и лицемерам, у которых достаточно денег, чтобы подкупить нечестного медика.

И он показал на склянки перед Гиббсом и Ливсоном.

– Что они пьют? – спросил он. Гиббс поспешил было убрать склянку, но негодующий часовщик схватил ее первым и выпил.

– Виски, – сказал он и разбил склянку об пол.

– И верно! – взревел штукатур, хватая по бутыли каждой рукою. – Ну, повеселимся! Что там в красном шаре? Надо думать, портвейн. Тащи его, Билл!

Айвивуд обернулся к Круку и проговорил, едва шевеля губами:

– Это ложь.

– Это правда, – отвечал Крук, твердо глядя на него. – Не вы создали мир, не вам его переделать.

– Мир создан плохо, – сказал Айвивуд, и голос его был страшен. – Я переделаю его.

Он еще не кончил фразы, когда витрина разлетелась, разлетелись и цветные шары, словно небесные сферы треснули от кощунства. Сквозь разбитое окно ворвался рев, который страшнее, чем рев бури; крик, который слышали даже глухие короли; грозный голос человечества. По всей фешенебельной улице, усыпанной стеклом, кричала и ревела толпа. Реки золотых и пурпурных вин текли на мостовую.

– Идемте! – воскликнул Дэлрой, выбегая из аптеки с вывеской в руке. Квудл, громко лая, бежал за ним, а Хэмфри с бочонком и Дориан с сыром поспевали, как могли. – До свиданья, милорд, до встречи в вашем замке. Идемте, друзья. Не тратьте время, портя чужое добро. Нам пора идти.

– Куда? – спросил штукатур.

– В парламент, – отвечал капитан, возглавивший толпу.

Толпа обогнула два-три угла, и из глубины длинной улицы Дориан Уимпол, замыкавший шествие, увидел золотой циклопий глаз на башне святого Стефана – тот глаз, который он видел на фоне тихих предвечерних небес, когда и сон, и друг предали его. Далеко впереди, во главе процессии, виднелся шест с крестом и кораблем, и зычный голос пел:

Умерший и воскресший, хочешь домой?

Душу свою вознесший, хочешь домой?

Глава 23 ПОХОД НА АЙВИВУД

Порыв бури или орел свободы, внезапно вдохновляющий толпу, спустился на Лондон, несколько веков проведя за границей, где нередко витал над столицами. Почти невозможно установить тот миг, когда терпение становится невыносимей опасности. У истинных мятежей обычно бывают чисто символические, если не смешные причины. Кто-то выстрелит из пистолета или появится в нелюбимой форме, или вызовет криком непорядки, о которых не напишут в газетах, кто-то снимет шляпу или не снимет – и к ночи весь город охвачен восстанием. Когда мятежники разнесли вдребезги несколько аптек мистера Крука, а потом пошли в парламент, в Тауэр[92] и к морю, социологи, сидя в погребах, где взор особенно ясен, могли придумать немало материальных и духовных объяснений бури; но ни одно из них нельзя назвать исчерпывающим. Конечно, когда чаши Эскулапа оказались чашами Вакха