Перелетные свиньи - [24]

– Завтра поговорим, – сказал он. – Идите проспитесь.

И Джордж Сирил Бурбон зигзагом пошел к двери. То ли в нем взыграло что-то цыганское, маня на простор, то ли ему захотелось освежить голову, совсем уж плывшую, но, все тем же зигзагом выйдя из дома, он направился к стойлу Королевы. После неприятного разговора хорошо побеседовать со свиньей.

Привалившись к перилам, он закурлыкал. Обычно на первый же звук свинья выскакивала и неслась к нему, уповая на общение душ и пир разума. Но сейчас никто не вышел. Он закурлыкал снова. Тишина. Немного обиженный невниманием, он перелез через перила, хотя и не без труда, и заглянул в домик. И тут же издал вопль, который, если положить его на слова, звучал так: «Ушла! Без слова, без взгляда – ушла!»

Ничто не отрезвляет лучше, чем внезапное потрясение. Только что Джордж Сирил Бурбон пел и веселился, налитый бургундским, увенчанный виноградом. Мгновение – и все стало так, словно он пил лимонад, безуспешно предлагаемый ему в «Гусе и Гусыне», или молоко, которым его оскорбили в «Гербе Эмсвортов».

Он не мог бы сказать, сколько простоял перед пустым свинарником. Жизнь постепенно вернулась к нему, и – бледный, поникший – он побрел к другому дворецкому. Иногда человеку нужен истинный друг, а здесь, в Матчингеме, им был Херберт Бинстед.

6

Когда человек ходит по селению, предлагая пять против одного, а потом, заключив немало сделок, узнает, что самый предмет их исчез не хуже Чеширского кота, ему простительно выказать чувства. Бинстед, читавший газету, разорвал ее пополам и подскочил в кресле, словно сиденье пронзили раскаленным вертелом.

– Сперли?

– Ыр! – отвечал Джордж Сирил и прибавил, уснащая речь прискорбными определениями, что сделал это достопочтенный Галахад Трипвуд. Кроме того, обратившись к хирургии, он сообщил, что хотел бы сотворить с изобретательным аристократом.

Облегчив душу, он помолчал, глядя на Бинстеда не то чтобы с доверием, но с какой-то надеждой. Дворецкий был из тех лисьих, хитрых людей, которые что-нибудь да придумают.

И он не обманулся. Рано или поздно сообщник его произнес:

– Вот что. Ты знаешь, где хрюшка этого вашего графа?

Джордж Сирил резонно ответил, что Императрица – в Бландингском замке, а Бинстед пощелкал языком.

– А где она там?

– За огородом.

– Она тебя знает?

– Еще как! Я за ней столько ходил.

– Значит, она с тобой пойдет?

– У-ух! – воскликнул Джордж Сирил, потрясенный блеском идеи.

– Пойдет, а?

– Как овца, – ответил Джордж Сирил. – И не хрюкнет.

– Тогда поехали, – сказал решительный Бинстед. – Машину берем в гараже. Хрюшу грузим в багажник.

Джордж Сирил глубоко вздохнул. Главное он понял – сэр Грегори, придя с утренней инспекцией, увидит в свинарнике свинью.

Глава 6

1

Следующее утро предвещало ясный день – небо голубое, птицы щебечут, природа ликует. Природа, но не лорд Эмсворт. Мало того что ему надлежало надеть цилиндр и встать на заре, он еще и простудился и за столом перемежал чиханьем недостойные жалобы, смущавшие сотрапезников. Даже мысль о Моди не могла разогнать его тоску.

Кое-как несчастного графа выпроводили, хотя леди Констанс пришлось собрать все силы своей сильной личности, чтобы удержать его от прощания с Императрицей, и Галахад отдыхал на террасе, куря сигару, когда увидел лорда Воспера. Судя по всему, тот хотел с ним поговорить.

Это было странно, они почти не общались, слишком уж были разные. Орло Воспер, серьезный молодой человек не без политического честолюбия, в свободное от тенниса время читал газеты поприличней, изучал социальные условия и считал Галли легкомысленным; Галли считал же его глуповатым – как, впрочем, почти всю мужскую часть этого поколения – и ни за что не принял бы в клуб «Пеликан».

Он трижды подумал бы, представить ли его Роже Биффену или Пробке Бэшему, но считал человеком, а люди, все до единого, были для него потенциальной публикой. Вполне возможно, подумал он, что этот Воспер еще не слышал о герцоге, акробатке и шампанском, – и приветливо помахал сигарой.

– Какая погода! – заметил он. – Будет очень жарко. Ну, Кларенса мы проводили.

– Это хорошо.

– Но нелегко. Труднее, чем спустить на воду броненосец. Иногда мне кажется, что стоит разбивать бутылку шампанского над его головой. Кстати, вы слышали историю про герцога, акробатку и шампанское?

– Нет, – сказал лорд Воспер. – Не одолжите ли мне нашатыря?

– Нашатыря?

– Да.

– Простите, не захватил, – ответил Галли. – А на что он вам?

– Кажется, его дают, когда женщине плохо.

– Плохо?

– Да.

– Это кому?

– Девице в брюках. Ну при свинье.

– Монике?

– Ее так зовут?

– Моника Симмонс, краса женских колледжей. Ей плохо?

– Да.

– Почему?

Лорд Воспер явно обрадовался этому вопросу.

– Сам не знаю, – сказал он. – И она не говорит. Прохожу мимо свинарника, а эта девица кричит, хохочет, ломает руки. Я ее прямо спросил: «Что-то случилось?»

– Прямее некуда! И как, случилось?

– Видимо, да. Сперва она отвечала как-то странно, скорее, булькала и взывала к Богу, но потом стало понятней. Видимо, она горюет по свинье лорда Эмсворта.

Галли уже собрался как-нибудь пошутить, он любил освежиться с утра шуткой, но страшные слова положили этому конец. Чувствуя себя так, словно его стукнули по голове, он заболботал, и лорд Воспер подумал, что такое волнение благородно.