Перелетные свиньи. Рад служить. Беззаконие в Бландинге. Полная луна. Как стать хорошим дельцом - [50]

— Ой! — вскричала она.

— Вижу, ты меня помнишь.

— Дядя Фред! Наверное, надо было сказать «мистер Твистлтон»?

— Ни в коем случае. Трудом и прилежаньем я взобрался на невиданные высоты. Может быть, ты слыхала, что в замке ждут лорда Икенхема. Это я. Не жалкий барон, не виконт какой-нибудь, а препоясанный граф.

— Как лорд Эмсворт?

— Да, только лучше.

— Папа говорил, что вам повезло.

— Он не ошибся. А как он живет?

— Хорошо.

— Все у него в порядке?

— О да!

— Чем он и отличается от тебя, мой друг. Когда я тебя увидел, я вспомнил роденовского «Мыслителя». А ты кого вспоминала, Билла Бейли?

Майра подскочила.

— Откуда?..

— Я его знаю? Как не знать! Лучший друг моего племянника. На мой взгляд — исключительная личность.

Оживление сменилось на лице Майры высокомерием принцессы, вынужденной общаться с подонками.

— Это на ваш, — сухо сказала она. — На мой — он гадюка.

Лорд Икенхем знал, что возлюбленные называют друг друга разными именами; но не гадюками.

— Почему? — спросил он.

— Он подло поступил.

— Как именно?

— Надул меня.

— Все равно не понимаю.

— Что ж, расскажу. Он не пришел в регистратуру. Видимо, простудился. Мне по телефону показалось, что он крутит. «Да?», видите ли! Я ждала часа три, а он не пришел.

Пятый граф удивлялся редко, но сейчас ощутил, что разум его не постигает этих слов.

— Не пришел? Мы о ком говорим? Я имею в виду священника по фамилии Бейли, с которым вчера ждал в регистратуре не меньше часу. Меня пригласили, чтобы я придал свадьбе блеск.

Майра подскочила еще раз.

— Вы с ума сошли!

— Некоторые так считают, но это неверно. Я оживлен. А что?

— Его там не было. Я бы его заметила.

— Да, упустить его трудно. Привлекает взоры. Но, честное слово…

— В регистратуре?

— Именно.

— На Вилтон-стрит?

— Повтори, пожалуйста.

— Вилтон-стрит. А что?

— Хотел проверить одну гипотезу. Взволнованный человек, слыша по проводу «Вилтон», может принять его за «Милтон». Игра слуха. Мы ждали на Милтон-стрит, и не дождались.

Глаза у Майры стали такими же, как у герцога.

— О господи! — воскликнула она. — Слава богу, убереглась.

Лорд Икенхем был с ней не согласен.

— Вот это ты зря, — сказал он. — Я недавно его знаю, но он мне очень нравится. Духовные нужды Боттлтон-Ист — в прекрасных руках. Ты его разлюбила?

— Нет, что вы!

— Почему же ты кричишь: «Убереглась»?

— Потому что, когда я вернулась, мне сделал предложение Арчи.

Лорд Икенхем был неприятно поражен. «Да уж, — подумал он, — эти художники…»

— Ты отказала?

— Да.

— Прекрасно. Билл огорчился бы, а я хочу, чтобы он тут отдохнул. Что? Ах да, забыл! Конечно, он здесь. Инкогнито. Может быть, хочешь его увидеть? Я всегда вношу сладость и свет, многие жалуются.

Глава IV

1

Когда лорд Икенхем посещал дом в сельской местности, чтобы за ним присмотреть, он прежде всего находил гамак, в котором можно предаться после завтрака глубоким размышлениям. Людей он любил, но поставил себе правилом покидать их на некоторое время; и всякий, кому не хватало его животворящей беседы, поневоле ждал до следующей трапезы.

Гамак он нашел на лужайке, позади замка, и на второй день отправился туда отдохнуть. Погода была хорошая. Легкий ветерок нежно дул с запада. Птицы щебетали, пчелы жужжали, какие-то насекомые спешили по своим делам. Где-то за кустами кто-то играл на губной гармонике (по всей вероятности — Ваулз, шофер). Из окна доносился приглушенный расстоянием стук, свидетельствующий о том, что Лаванда Бриггз, рабыня долга, отрабатывает недельное жалованье. Умиротворенный лорд Икенхем предался мыслям.

Темы для них были. Распространяя сладость и свет, он часто сталкивался с трудностями, но редко видел такую кучу сразу. Леди Констанс, Лаванда Бриггз, герцог, христиане… да, есть чем заняться.

Это было приятно. Билла Бейли он сбыл с рук, тот прекрасно вписался в общество. Конечно, леди Констанс встретила его холодновато, но чего от нее и ждать? Остальные приняли его, особенно лорд Эмсворт, которому он, видимо, сказал что-то очень верное об Императрице. Одобрение лорда Эмсворта мало значило в замке, но и то хлеб.

Размышляя о девятом графе, пятый граф его увидел и присел в гамаке. Удивило его не появление замковладельца — в конце концов, тот имеет право расхаживать по своим угодьям, — а его влажность. Слово это слишком мягко. Кларенс, граф Эмсворт, напоминал версальский фонтан.

Как мы уже говорили, лорд Икенхем удивился. Конечно, друг его иногда купался в озере, но не одетым же! Изменив обычаю, он встал из гамака.

Лорд Эмсворт бежал быстро, так быстро, что скрылся в доме прежде, чем лорд Икенхем его догнал. Резонно предположив, что мокрый человек стремится в спальню, гость пошел туда — и увидел, как хозяин вытирается мохнатой простыней.

— Дорогой мой, что случилось? — спросил он. — Упали в озеро?

Лорд Эмсворт опустил простыню и потянулся за рубашкой.

— А? — откликнулся он. — О, Икенхем! Вы упали в озеро?

— Нет, я спросил, не упали ли вы?

— Я? Нет, нет.

— Вы так вспотели? Быть не может!

— Э? Нет, нет. Я почти не потею. Я не упал в озеро, я нырнул.

— Одетый?

— Да.

— А зачем?

— Я потерял очки.

— И решили, что они в озере?

Засунув в штаны свои длинные ноги, лорд Эмсворт пояснил: