Перелетные свиньи. Рад служить. Беззаконие в Бландинге. Полная луна. Как стать хорошим дельцом - [46]

— Хрупкий! Да он три года боксировал за Оксфорд.

— Вот как? Прекрасно. Скорее всего я его полюблю.

2

Граф не ошибся. Преподобный Катберт Бейли понравился ему с первого взгляда. Он любил массивных священников и, увидев Билла, живо вообразил, как тот ставит дилемму перед местным отступником: или ты снова увидишь свет, или я дам тебе в нос. Дополняя прежние сведения, Мартышка рассказал по пути, что в Боттлтон-Ист его друга искренне почитают, а теперь лорд Икенхем понял, в чем тут дело. Он бы и сам почитал человека с таким боксерским даром. Придирчивый критик мог бы сказать, что священник не обязан настолько походить на чемпиона в тяжелом весе, но благоговение Бейли вызывал, ничего не поделаешь. Вызывал он и удивление своей исключительной простотой. Лорду Икенхему показалось, что крошка Майра сумела разглядеть сокровище под грубоватым спудом.

Началась приятная беседа, но граф сразу подметил, что чистому сердцем священнику не до нее. Он очень беспокоился, и вполне резонно, — прошло двадцать минут с назначенного часа, а невесты не было. Мало что так огорчает жениха, как отсутствие невесты.

Минут через десять Билл Бейли встал; его простые черты исказила мука.

— Не идет?

Лорд Икенхем попытался его утешить лживыми словами: «Еще рано». Добрый Мартышка предложил пойти и посмотреть. Когда он вышел, страдалец глухо провыл:

— Это все я!

Лорд Икенхем сочувственно, хотя и удивленно, поднял брови.

— Я не совсем понимаю, — сказал он. — В каком смысле это вы?

— Отпугнул ее по телефону, — пояснил священник. — Понимаете, я замялся, все-таки такой важный шаг! У меня ведь ничего нет. Надо бы подождать, пока мне дадут приход.

— Так, так, так… Вы усомнились?

— Да.

— Вы ей это сказали?

— Нет, но она заметила по голосу. Она спросила, рад ли я.

— А вы?

— Я ответил: «Что ты!»

— Нехорошо. Может, вы воскликнули с негодованием? Вот так: «Что-о-о ты!!!»

— Видимо, нет. Понимаете…

— Еще бы! Вы тонкий, совестливый человек. Что поделаешь, священник!.. Боритесь с этим. Как, по-вашему, бередил себе душу Лохинвар? Вы читали о нем, надеюсь?

— Я это вслух читал. В детстве.

— Равно как и я, хотя придирчивые люди говорили, что мне лучше удавалась поэма про отвавную фхуну «Гефпер». У меня не было передних зубов. Ну, хорошо, вы совестливый, но сюда же пришли?

— Пришел.

— Победили сомнения?

— Победил.

— Как я вас понимаю! Если бы мои былые сомнения выложить рядком, они бы дошли до Глазго. Ну, что? — прибавил граф, увидев в дверях племянника.

— Ничего, — отвечал тот. — Ни единой женщины. Я подумал…

— Наверное, то же самое, что я, — перебил его лорд Икенхем. — Ты подумал, что леди Констанс не поехала к парикмахеру.

— Именно. Естественно, наша девица…

— Я просил бы, — сурово заметил Билл, — воздержаться от таких выражений.

— Хорошо, наш скудельный сосуд остался дома. Завтра получишь письмо с новыми распоряжениями.

— Да, наверное, — оживился Билл. — А телеграмма уже пришла бы. — И он снова помрачнел.

Лорд Икенхем отечески похлопал по могучему плечу.

— Дорогой мой, что вы! Как она могла ее послать? Почта далеко, а за ней следят. Спасибо, если письмо не перехватят. Я бы на вашем месте не беспокоился.

— Попробую, — сказал Билл, сотрясая вздохом контору. — Что ж, пойдемте. Не могу я тут сидеть. Простите, что отнял время.

— В приятном обществе, — заметил граф, — время только прибавляется.

— Да, да, конечно. В общем, я пойду.

Дверь закрылась, граф вздохнул — не так мощно, но неплохо. Ему было очень жаль служителя церкви. Так он и сказал:

— Жаль. Свадьба вообще вещь тяжелая, не всякий вынесет, но если уж решился, а невесты нет — это печально. И на что надеяться? От леди Констанс не сбежишь…

Мартышка с этим согласился. Он тоже жалел друга.

— Не сбежишь, — сказал он. — Худо его дело. А тут еще Арчи Гилпин в Бландинге…

— Кто?

— Племянник Данстабла.

— Брат Рикки Гилпина?

— Именно. Ты его знаешь?

— Нет. Я знаю герцога и Рикки. Почему ты думаешь, что этот Арчи в замке?

— Он сам мне сказал. Я его вчера встретил, и он сказал, что сегодня туда едет. Да, плохо дело…

— Почему?

— Он очень красивый. А Билл, собственно…

— Билл скорее авантажен. Он напоминает моего коллегу с ранчо, о котором другой, весьма красноречивый, сказал: «От такого лица часы остановятся». Несомненно, преподобный Катберт останавливает их дюжинами. Но крошка Майра не могла стать одной из тех женщин, для которых внешность ценнее души!

— Кто ее знает… Потом, Арчи — художник, девицы их любят. И вообще, мне сказали, что Арчи бросила невеста.

— Вот как?

— Какая-то Миллисент Ригби. Она секретарша лорда Тилбери. Арчи у него служит. Понимаешь, что к чему?

— Не совсем.

— А ты подумай. Что мы делаем, когда нас бросают? Идем и женимся на другой, чтобы показать той, первой.

Лорд Икенхем кивнул. Прошло много лет, но и он жил в Аркадии; и вздрогнул, вспомнив жуткую особу в бусах и браслетах, к чьим сандалиям он сложил сердце, когда нынешняя графиня оттолкнула его во второй раз.

— Понимаю, — сказал он. — Да, положение незавидное. А где Билл живет?

— У меня. На что он тебе?

— Я бы зашел, подбодрил. Сводил на собачьи бега…

Мартышка задрожал, как дрожал всегда, если ему напоминали про посещение этих бегов.