Перекресток - [24]
Пытаясь заснуть, он крутился в смятой постели, то переворачивая подушку, то встряхивая одеяло. Измученная и уставшая физическая оболочка молила об отдыхе, но внутреннее напряжение и работа мозга заблокировали все входы и лазейки для сна.
Снотворное не подействовало, а головная боль внезапно опять включила свое долбильное сверло и впилась в мозг.
«Проанализируйте перекрестки своей жизни, и вы поймете…» – как удар колокола, прозвенел голос «профессора», и шум в голове усилился, а перед глазами замелькали нарезки кадров из собственной жизни. Это были не мягкие и спокойные воспоминания, утешающие сердце и облегчающие душу. Лица, искаженные обидой, заломленные в немом отчаянии руки, и целое разноголосье, состоящее из высоких нот раздражения и гнева… Юношество, молодость, зрелость – везде Клим крушил, давил, ломал, предавал и отвергал… Как будто бы вся его жизнь состояла только из этих неблаговидных моментов, а ничего хорошего вообще не было! «Смотри, смотри, – прорвался внутренний голос, – вот они, твои перекресточки, мелкие и крупные, заметные и не очень… Ну что, хочешь на каком-нибудь остановиться? Если нет – то поехали дальше!»
Он был не в состоянии вынести этот поток мутной грязи, воскрешающей призраки прошлого в людях и событиях. Страх, отвращение и горечь парализовали тело и разрывали на куски сердце, готовое, казалось, выпрыгнуть из грудной клетки.
«Я умираю, – без эмоций и сожаления подумал Клим, захлебываясь в темных страницах своей истории. – Перед смертью человек видит разные картинки из прошедшей жизни… Так говорят… А потом будет суд… Господи, прости меня!»
Его накрыло последней волной воспоминаний-видений: полные грусти и любви глаза на иконе, отдаленным эхом – мелодичные голоса церковного хора и огонек свечи в его руке. Огонек разгорался, становился все больше и больше, стекал раскаленным воском по рукам, превращался в пламя, которое поглощало все вокруг, а потом внезапно погасло. Полная темнота. «Да будет воля Твоя…»
…Его голос был мягким и плавным, в унисон с легким морским ветром и ласковым шумом спокойных волн. Казалось, он не рассказывает, а поет душевную колыбельную, на которую откликается сердце и замирает от тихой радости и покоя:
– Умер праведник – достойный человек, всю жизнь пытавшийся жить честно и по совести. Попав на небеса, он увидел Господа и рискнул предъявить Ему свои претензии: «Вот дал Ты мне, Господь, Ангела-Хранителя при рождении… Когда я был здоров, красив, богат, удачлив и любим женщинами, то в минуты отрады я иногда оборачивался назад и видел за спиной возле своих следов отпечатки его ног. Он всегда был рядом, разделяя мои успехи, славу и победы. Но когда пришла старость и одолели болезни, когда предали друзья, бросили женщины и изменила удача – я из последних сил полз вперед и все время оборачивался в надежде на его помощь. Но сквозь слезы и отчаяние я видел только одни следы на песке… Зачем Ты, Господи, дал мне такого ангела, который был со мной только в добрые времена, а в злые – отвернулся?»
Господь внимательно выслушал праведника и снисходительно улыбнулся: «Ты ошибаешься, полагая, что он тебя покинул! Когда тебе было плохо – это он тебя поддержал, это он пронес тебя на руках через все беды и страдания. Оборачиваясь назад, ты действительно видел только одни следы. Но это были не твои следы, а ангела, несшего тебя на руках…»
Закончив свое повествование, он легко спрыгнул с высокого камня, выступавшего из воды, и встал на знакомом берегу Фиолента, сложив руки у себя на груди. Клим завороженно на него смотрел, боясь вспугнуть нечаянное видение.
Да, это был тот самый студент-спасатель, но что-то в нем изменилось, а вот что – он не мог понять. Та же худощавая фигура, тот же бронзовый загар, те же непослушные длинные волосы, выбеленные солнцем и морем… Только вместо полотняных шорт и старенькой футболки он был одет в красивую белоснежную рубашку из какой-то полупрозрачной, почти струящейся ткани и такие же светлые брюки свободного покроя. Его глаза – большие и выразительные, цвета чистого малахита, казались еще ярче при солнечном свете и излучали необычное внутреннее сияние, силу которого можно было только почувствовать.
– Где твои крылья? – нарушил молчание Клим.
– Не ищи своего Ангела-Хранителя глазами – все равно не увидишь! – задорно, по-мальчишески рассмеялся спасатель и, пробежавшись по воде, как по катку, принес из дальнего грота причудливую ракушку и сунул ее в руку Климу.
– Конечно, я бы мог подумать, что попал в рай, если бы не определенные жизненные обстоятельства… – растерянно пробормотал Клим.
И тут, как по взмаху волшебной палочки, Фиолент преобразился: он расцвел, засверкал всеми красками спелой весны, источая нежный бодрящий аромат.
– И не надейся! – опять засмеялся спасатель и уже совершенно серьезно добавил: – Хотя… Место твоего Покоя – это и есть уголок рая в твоей душе. А легенду я тебе рассказал только потому, чтобы опередить твой вопрос. Так вот, мораль сей басни такова: в тяжелые минуты разочарования и потерь не гневите Создателя – Он не случайно дает вам испытания, а вместе с ними – вашего Ангела-Хранителя, который всегда незримо присутствует возле вас с первой и до последней минуты пребывания в этом мире!
