Перекресток Судеб - [38]

С уничтоженных торпедным залпом нижних палуб пахнуло пламенем. Огненная стена покатилась по капитанскому мостику. Она пожирала на своем пути истошно визжавших офицеров и неслась прямо на Рамаса. Он тоже открыл рот, чтобы заорать, но его голос потонул в реве пламени.

Рамас потерял сознание и остался висеть на кислородном кране, где его и нашла аварийная команда, расчистившая себе путь на разрушенный капитанский мостик. Но еще раньше Рамас успел увидеть на треснувшем, но непостижимым образом работавшем дисплее, как корабль эльдаров описал грациозную кривую вокруг горящего «Дракенфельса» и равнодушно направился к окраинам звездной системы.

Корабль Рамаса полностью находился во власти эльдаров, но эти высокомерные существа даже не дали себе труда его добить.

В тысячный раз видя во сне полуразрушенный «Дракенфельс» и свое изуродованное тело, Рамас снова и снова клялся, что когда-нибудь эльдары заплатят ему за все.

Пробудившись от сна, он мысленно связался с корабельной системой наведения орудий, в тысячный раз проверяя их готовность к немедленному уничтожению первого же корабля эльдаров, который попадется ему на пути. За последние сто пятьдесят лет у Рамаса было предостаточно времени, чтобы подготовиться к этой встрече. Оскалив в улыбке безгубый рот, капитан с удовольствием представлял, как высокомерные эльдары будут корчиться в огне на своем корабле, расстрелянном «Дракенфельсом»…

— Готовься, колдун! Уже скоро. Они приближаются.

Сиаф вздрогнул и повернулся на шепелявый шепот предводителя эльдаров, крайне раздосадованный тем, что даже его магические способности не позволили ему почувствовать его приближение.

«Мы же ничего о них не знаем!» — в сотый раз подумал Сиаф, вновь усомнившись в том, что Абаддону стоило призывать в союзники этих загадочных и непредсказуемых существ.

Загадочные тени то сгущались, то расползались, то окутывали фигуру эльдара так, словно он сам был тенью. Силы Хаоса сделали зрение Сиафа невероятно острым, кроме того, он обладал псионическими способностями и мог проникать ментальным взором в варп, видя то, что ни при каких обстоятельствах не было доступно простым смертным. Но даже Сиаф ничего не смог разглядеть во мраке, где шныряли эти существа.

«Темные эльдары! — подумал Сиаф. — Какое подходящее название! Хотя вслух при них его произносить не стоит…»

Предводителя эльдаров звали Кайлас. Сам же он вычурно именовал себя Кайласом из кабала Ядовитого Сердца. Кайлас был с головы до ног облачен в доспехи темно-красного цвета с прожилками из какого-то странного черного материала, сверкавшего и перемещавшегося вместе с движениями эльдара. При этом очертания его тела становились совершенно размытыми. Сиаф не знал, что это: украшение или маскировка. Вдоль швов доспехов, защищавших конечности эльдара, красовались острые как бритва, зловещие на вид лезвия. Одна из его рук заканчивалась каким-то внушительным металлическим приспособлением, которое могло быть незнакомым видом оружия, механической клешней или продолжением доспехов. С тем же успехом оно могло сочетать в себе все три эти функции.

Голову Кайласа венчал шлем из того же материала, что и доспехи. Как и остальные темные эльдары, Кайлас любил прятать лицо под бронированной маской, даже находясь на борту собственного крейсера, где ему вроде бы нечего было бояться. Тем не менее, Сиаф легко мог представить себе лицо эльдара с острыми чертами, его бледную кожу, сверкающие злые темные глаза, губы, искривленные в жестокой презрительной усмешке.

Сиаф с незапамятных времен служил при дворе Осквернителя и по приказам Абаддона и Зарафистона много странствовал по населенным демонами мирам в Оке Ужаса. Он думал, что уже видел все разновидности злых, коварных и хитрых чудовищ, монстров, порожденных капризами Сил Хаоса и выпестованных неусыпными заботами демонов. Но темные эльдары были страшнее всего, что ему когда-либо приходилось видеть. Сиаф уже побывал в Коммораге — тайной твердыне темных эльдаров, спрятанной в бесконечном и запутанном лабиринте таинственных ходов, именуемом Паутиной. Колдун был поражен и даже испуган чудовищными извращениями, которым, без всякой помощи со стороны Хаоса, предавались темные эльдары, черпая невероятную изобретательность из своего больного воображения, неистощимого на жестокие выходки.

Постепенно Сиаф понял, что его новые знакомые — живое воплощение ненависти. Ненависть к безжалостной Вселенной, равнодушно превратившей их в таких тварей, была безграничной. Такой же безграничной была их ненависть к собственным сородичам, выбравшим иной путь.

Кроме того, в глубине души темные эльдары ненавидели даже самих себя. Сиаф еще не знал, какие страшные тайны о себе и своем прошлом они скрывают, но чувствовал, что когда-то они были бесконечно выше тех злобных существ, которыми стали ныне. Теперь они изливали свою злобу на все остальные расы Вселенной.

Сиаф не сомневался в том, что они действуют, снедаемые ненавистью и страхом. Они боялись чего-то ужасного, нависшего над ними, как дамоклов меч. Колдун еще не понял, что их так пугает, и лишь собирался об этом разузнать.