Перекресток миров. Синигами, обрученный со смертью - [63]

— Где мой выигрыш! — Вновь заголосил обиженный девичий голосок, который был мне до боли знаком, только кто это был, я никак не мог вспомнить. — Я поставила золота на три раба, хочу теперь золота на тридцать рабов!

— Ария, не заставляй меня пожалеть о том, что я взяла тебя с собой к Кхаргам. — Строго проговорил женский голос слева от меня. Когда моя шея со скрипом повернулась, я увидел ту, в которую чуть сразу не бросил своё лезвие тьмы, что билось в моей руке и требовало пустить его в дело. Девушка в зеленом платье с шермом из рубинового кристалла, прикрываясь небольшим зонтиком от палящих лучей солнца, стояла рядом с сестрой Светлоликого, главой академии госпожой Хиарой. Платье, расписанное золотом с яркими, алыми вставками, в пышном белом обрамлении, могло принадлежать лишь ей, а вышитый герб академии четко говорил о том, что передо мной глава академии империи Херсе.

— Простите, госпожа Хиара, я просто очень радуюсь, что угадала. — Проговорила сокрытая зонтиком та самая Варси, которую я когда-то огрел камнем. Я сейчас не видел её лица. — И он не сдох так глупо, и не от моих рук ведь….

Госпожа Хиара не дала ей договорить, посмотрев на неё строго, чем заставила девушку замолчать.

— Аль! С тобой все в порядке? — Прокричала мне Астрид и когда я кивнул, она убрала свои пылающие синим пламенем руки от шей Кхала и Кьярты. — Вам повезло, если бы с ним что-либо случилось, я….

Ей не дала договорить жрица клана Барду:

— Ничего с ним случиться и не могло. — Со счастливой улыбкой проговорила Кьярта, блеснув голубизной своих глаз, которые по яркости могли посоперничать с синим пламенем Астрид. — Сила матери Кхаргов уже проявляла в нем себя, а теперь лишь указала нам и всем Кхаргом, что он не рожденный в песке, но все равно дитя пустыни.

Кхал и Кьярта важно и неспешно встав, проскользили ко мне по песку те тридцать метров, что нас разделяли. И когда оказались у вершины, взглянув на мою руку с зажатой в ней лезвием тьмы, облегченно выдохнули.

— Мы поздравляем клан Синигами. — Первой со мной заговорила Кьярта, обращаясь громко как ко мне, так и ко всем, кто окружал огромную кучу песка. — Со своим первым магом песка все Кхарги пустынь поздравляют тебя, Аль Синигами. С тем, что мать приняла тебя и не убила, когда ты не мог себе сам помочь, и был беспомощен в объятиях матери.

— Так это проверка? Во время которой я должен был либо выжить, либо умереть? — Зло воскликнул я и чуть не раскрыл свою ладонь, выпустив в полет лезвие тьмы.

— Нет, умереть ты не мог, это твой личный обряд посвящения! — Строго проговорил Кхал, опершись на свой посох. Голос его был тих, но он нес в себе столько силы и уверенности, что моя злость начала пропадать а Кхал еще раз мне улыбнувшись, продолжил. — Мать ни когда не убьёт свое дитя. У других разумных есть маги песка, маги земли, но ни один из них не признан матерью, как Кхаргов пустыня признает своих детей.

— Аль, на твоей северной родине есть один схожий обряд, который на удивление очень действенен. — Заговорила со мной Кьярта, а я почувствовал, как только при одном взгляде в её голубые глаза, я начинаю утопать в них и пропадать без остатка. — Детей кидают в море, чтобы они научились плавать и они никогда не умирают в пучинах. Как видишь с водой у нас и так проблемы, потому мы решили попробовать ваш способ, но в наших условиях. И ты выплыл из пучины, и теперь один раз научившись, у тебя не будет проблем с проявлением своей силы.

— Но я мог погибнуть. — Уже тихо и неуверенно проговорил я, оглядывая вторым порядком прозрения сотни Кхаргов, которые, все как один, были магами песка, да, разных уровней, но были магами и управляли песком с детства.

— Ты в это и правда веришь? Что сотня магов песка не разметали бы эту кучку и не прочистили бы твои легкие? — Ухмыльнулся по-доброму Кхал и, взглянув на мое лезвие тьмы, зажатое в руке и на остальные мои заклинания, он еще раз улыбнулся. — Не позорься, мой ученик, убери острые предметы.

Я вновь обвел взглядом всех, но уже спокойно. Внутри меня не клокотало и от былой злости не осталось и следа. Я видел свою огневолосую сестренку, десяток личной охраны в тяжелых доспехах сестры Светлоликого госпожи Хиары, её саму с Варси, которая смотрела на меня с ненавистью, оскалив оба клыка. Нет, убивать меня никто и не собирался, но я все равно был недоволен тем что затылок ломило. Вдруг на мою руку с зажатым в ней лезвием тьмы упал пара песчинок. Они закружили в медленном вальсе в миллиметре над моей кожей, и это вальс создавал не ветер, не он двигал две жалкие маленькие песчинки. Это делал я, они по моей воли кружили в неспешном танце в мире, где о вальсе и не слышали. Рефлекторно, да, тяжело, но это как научиться плавать, просто делаешь. Песчинки сорвались с моей руки и, кружа друг с другом, улетели ввысь к ослепительному солнцу.

Я опустился без слов на колено и коснулся песка обеими руками. Лезвие вылетело из моей руки, как стрела тьмы и касание боли, а песок вокруг меня лишь вздыбился на несколько десятков сантиметров. И когда я встал, то первым обнял меня Кхал а затем Кьярта, и когда мы спустились с кучи песка, меня потрогала Астрид. Нет, она не обняла меня, а именно потрогала, проинспектировав то, что со мной все в порядке и все, что должно быть на месте, было там, где нужно. А потом мы с ней под пристальным взором сотен глаз молча удалились в свои комнаты. Мне надо было смыть с себя песок, который прилип, словно он часть меня и переодеться перед празднеством. За нами последовала Кьярта, которая шла на несколько шагов позади. Когда я, скинув одежду, залез в огромную, глиняную чашу, которую здесь использовали как маленькую ванну, то у меня произошел интересный разговор через занавеску как с Астрид, так и Кьяртой.