Перекресток миров. Синигами, книга третья - [30]

Я первый почувствовал его приближение, в моей груди закололо знакомое чувство. Я сжал покрепче рукоятку своего топора и шагнул на встречу к тому, что к нам неспешно приближался, но не спешил показаться.

− Мистик. — Шепотом, словно в бреду проговорил я, вставая посередине пустынной улицы и что было сил, закричал. — Ты не Живур! Во мне нет страха! Покажись!

И я увидел его. В дорогом черном костюме, с тростью, он шел по серому асфальту в окружении мертвых бетонных зданий, в которых не было никого из живых. Красивый, высокий блондин в белых перчатках улыбался мне. Он протянул в мою сторону руку и сжал в кулак, и я почувствовал, как страх сковывает мою душу. Как умирает все доброе в моей душе, как свет меркнет в ней, как остается лишь тьма, которая не была ко мне добра. Моя тьма в моей душе ненавидела меня.

− Костя, это Хайс! — Взревела Эдален позади, вырывая меня из тьмы моей души.

− Знаю! — Проговорил позади Константин холодно и спокойно. — Прости меня, девочка, так надо.

Тихий, испуганный всклик породил в моей душе страх и когда я повернулся, то мое сердце остановилось. Энес падала на землю со свернутой шеей, а около нее стоял Константин с горящей энергией руной на руке. Энес лежа на сером бетоне изломанной куклой словно полыхала изнутри энергией, которая перетекала по тонкой, словно струна связывающей линии в этого чернобородого мужчину со злым холодным взглядом, который убил ту, что я спас.

− Нет, не может быть, меня обманули. — Тихо прошептал я, чувствуя, как в моем сердце вновь появилась пустота. Зверь, что сейчас займет эту пустоту, потребует крови, и я знаю, чей крови я дам ему испить. И потому я взревел, что было сил. — Я убью тебя, Константин!

Глава 5 часть третья

Не страшна тьма вокруг, чтобы мне не говорили, она меня не пугала. Ведь само отсутствие света не несет в себе опасность, если конечно, это не тьма в душе. Вот она страшит, вот она пугает, так как когда тьма внутри человека, он жаждет чтобы те, кто породил эту тьму, также почувствовали ту пустоту и обреченность что возникает, когда тьма приходит в душу. Человек с тьмой в душе всегда хочет разрушать, ни на что иное он не способен. И в моем случае я готов был разрушить то, что называется жизнью, но только двоих разумных, и что бы ни было добраться до тела Энес. Серые пределы вновь меня ждали, но сперва я должен оборвать связь Энес и Константина, убив его. И только потом я шагну в серые пределы и буду сражаться за жизнь той, что мне не нужна была живой, а когда умерла, я готов убивать за неё, и быть убитым.

− А боли потери нет. — Пронеслось в голове печальная мысль, и тут я почувствовал тихий, угрожающий рык моего зверя, что живет всегда в моей душе, но старается не показываться, и это могло значить лишь одно. — Настало время убивать.

Мистик воздействовал на меня с полной силой, я чувствовал как его атака по площадям пробирается внутрь меня, мой ментальный барьер пал при виде того, как Энес, эта улыбчивая блондинка с короткими волосами лежала на земле со свёрнутой шеей и на её лице застыл испуг от неожиданности. И её энергия, что дарила ей жизнь, сейчас бурлила в ней после того, как её сердце остановилось, и по связывающему каналу её убийцы переходила в руку одетого в серый брезентовый плащ мужчины с черной бородой по имени Константин.

Во мне не бурлила ярость, в моей душе царила тишина, она меня словно окутала. Черная, вязкая тишина и безразличие ко всему, что сейчас могло произойти, поглотило меня без остатка. Я шагнул вперед, и в воздухе вокруг меня появились маленькие, пепельного цвета частицы самой смерти. С моим вторым шагом по направлению к телу Энес в мой разум кто-то постучался. Аккуратно, мягко и эмоции, что мне посылали, были наполнены чувством вины. Я прервал связь, не дав разрешение на открытие ментального канала и уверенно сделал третий шаг. Те крохи эманаций, что плыли вокруг меня, следуя за каждым моим шагом, начали объединяться. Я отсек воздействие мистика, что, как мне казалось, не сделал ни единого шага, наблюдая за нами издалека, бездействуя, ожидая развязки. Но тишина осталась со мной, как будто ни единого звука не возникало в этом мире никогда. И только лишь в моем разуме я слышал свой голос, что был тверд в своем решении о том, что предатели должны непременно умереть.

− Щит, прозрение третьего порядка, лезвие тьмы, стрела тьмы, − Прошептал я, активируя все, что у меня было, идя к тем, что предали меня, оставляя врага за своей спиной. Я не боялся его атак, во мне царил холод, словно последнее тепло у меня отобрали. — Помоги мне, моя госпожа, да не уйдет никто перед моим праведным гневом. Реши кто прав, а кто виноват, и пусть умрут виновные, а правый найдет умиротворение после их смерти.

В моей голове сами собой возникли слова из свитка Халифа. Вестник смерти перед тяжелым боем так молился своей госпоже, когда считал себя правым убивать. И я помолился, мне нельзя было в череде поражений допустить еще одно, не в этот раз. Четвертый шаг в полной тишине ознаменовал то, что я готов к бою. Два серых, продолговатых снаряда, похожие на клинки кинжалов, сформировались и зависли в трех метрах от меня, с нетерпением ожидая, когда же я отпущу их в стремительный полет. Я действовал, как мне говорила интуиция и, находясь во мгле моей души я перешел на новый уровень взаимодействия с эманациями смерти.