«Перекоп» ушел на юг - [10]

Демидов по-прежнему находился на обломках мостика. К нему поднялся Бударин. Он обежал все помещения, беспокоясь, как бы кто не остался на тонущем судне. Повсюду натыкался на трупы, и сердце его разрывалось от боли. Ведь он хорошо знал каждого в экипаже, знал их семьи, дорожил всеми и вот теперь видит мертвыми.

Капитан заметил, как по талям начал спускаться за борт кочегар Агарков Степа. Но уже через секунду ни Агаркова, ни талей не стало. Пули щелкали по стали судна. Всю носовую часть охватило огнем. Полыхал целиком почти затопленный первый трюм, горели и корма, и средняя надстройка, и вспыхивали всё новые и новые очаги пожара.

Самолеты наконец ушли на северо-восток. Наступила страшная тишина.

— Ну что ж, — обратился капитан к Бударину, — теперь люди все сошли, и нам пора сходить… Молодец наш «Перекоп» — долго боролся за жизнь. Но нам ничего уже не изменить. Надо только попытаться побыстрее собрать людей на воде и направиться к ближайшему острову, к Большой Натуне. Путь к нему довольно оживленный, тут, в юго-западной части Тихого океана, много судов проходит. По крайней мере, так было в мирное время… Запомните, Борис Александрович, долгота острова сто восемь градусов, широта северная четыре градуса. До Большой Натуны миль двенадцать. А теперь давайте попрощаемся, на всякий случай… — взволнованно сказал Демидов и неловко обнял Бударина.

Они начали спускаться на плавающий у борта плот, который привязал к поручням Плиско. Капитан почти не мог идти — и ему помогал Бударин. Заметив это, к ним подскочили с палубы Друт и Чулынин.

В это время к плоту подошел бот, на котором распоряжался Иван Васильевич Байдаков. В боте, кроме Байдакова, находились женщины, Радченко, Бахирев и Захов.

Через некоторое время шлюпки сошлись вместе. Демидов распорядился вычерпать воду из шлюпок и побыстрее подобрать тех, кто оставался на воде.

Владимир Зинчук несколько минут держался на воде, потом, заметив лючину[9], подплыл к ней и остолбенел: на мокрой широкой доске лежала отвратительная, серо-зеленая плоская морская змея. Зеленые глаза ее горели злым огнем. Владимир смотрел на змею, а она на него. Лючина была для него единственной опорой, и он не знал, что делать, — змея, вероятно, ядовитая. Но, поборов страх и отвращение, Зинчук с размаху сбросил змею в воду, а сам ухватился за лючину. Затем вскарабкался на скользкую доску, срываясь не раз в воду, и поплыл в сторону судна. «Акул нет: разбежались, верно, при бомбежке, так змея откуда-то взялась. С острова занесло, что ли, или в воде живет?» — подумал Зинчук и вдруг почувствовал, что кто-то подхватывает его, тянет вверх. Он уцепился за кольцо лючины, поднял глаза и заплакал от радости: рядом были свои. Товарищи держали его за одежду и тащили в бот.

К Андрианову же подплыл матрос Леонид Сухонос и спросил:

— На остров поплывем, Иван Степанович?

— Не могу, рука перебита… И спасательный пояс развязался… — ответил Андрианов.

— Давайте я вам его завяжу, — сказал Сухонос.

— Да трудно вам одной рукой держаться…

Но Сухонос изловчился и завязал узел.

— Ну вот и все — завязал я вам, Иван Степанович, спасательный пояс, — сказал Сухонос. — Поплыли.

— До острова миль двенадцать, пусть даже десять, все равно не доплывем, — ответил Андрианов. — Я и тебе не советую, ты тоже сейчас не доплывешь. Посмотри лучше, где шлюпки, они должны быть здесь где-то, поблизости. Обопрись на меня, приподнимись и посмотри.

Сухонос осмотрелся и сказал:

— Шлюпки далеко, слева, нас сильно отнесло в сторону.

— Лучше все-таки плыть к шлюпкам… Они все же ближе, чем берег, да и ищут нас там.

— Нет, я хорошо плаваю, попробую плыть к берегу. Ведь шлюпки обстреливают с самолетов…

Через несколько минут Андрианов потерял Сухоноса из виду, а затем увидел еще какого-то человека, подплывающего к нему. Он подумал сначала, что это Сухонос вернулся, и обрадовался, но, присмотревшись, понял — плывет женщина. Это была Анна Николаевна.

Вскоре Андрианова и Анну Николаевну заметили с бота и подобрали обоих. У Анны Николаевны была перебита нога. Она всхлипывала и шептала:

— За что же гибнем? За что?..

— Девяти человек не хватает, — проверив состав экипажа, сказал Бударин.

— К острову поплыл Леонид Сухонос, он мне еще пояс завязал в воде, — сообщил Андрианов. И дрогнувшим голосом добавил: — Боцман Михаил Панфилович Соколов убит. Кочегары Бронислав Стыврин, Илларион Анипко, Иван Рева — тоже. Алексей Зорин умер от раны…

— Нет Степана Агаркова, а еще кого?

— Не видно Василия Лютивинского.

— И нет Афони Будояна.

— А умел ли он плавать? Ему и годов-то, верно, от силы шестнадцать-семнадцать было.

Все заволновались, заговорили, припоминая, где и кого последний раз видели.

Капитан велел гребцам бота, в котором он находился, подойти к судну, а остальным шлюпкам еще раз внимательно осмотреть все кругом, нет ли еще кого на воде, и найти Леонида Сухоноса.

Это распоряжение обрадовало людей. У всех затеплилась надежда, что найдут пропавших. Однако нашлись и недовольные, которые ругали Сухоноса:

— Ишь, какой эгоист! Подумаешь, выискался герой, поплыл один. Это же море, а не бульвар… Переживай теперь за него!