Передовой отряд смерти. Фронтовой дневник разведчика вермахта, 1942-1945 - [5]

После этого продолжаем путь. Впереди баррикада из бетонных блоков и узенький проезд. Рядом бетонный дзот с 15 амбразурами.

Проехав с полкилометра, встречаем нашу роту, расположившуюся в огромном саду. Уже полдень, иду забрать обед — сладкую шоколадную лапшу.

Ниже несет воды Дон. Ширина реки в этом месте достигает 300 метров. Мы расположились как раз у самого узкого места реки — здесь ширина ее не более 150 метров. Действует паромная переправа.

Узнаем, что наш оберлейтенант Айк отправился вчера на 4-й бронемашине через весь город захватить мост, но мост оказался взорван. Паромную переправу удалось спасти и еще между делом здорово всыпать отступавшим русским.

У реки одиноко застыл «Т-34». В Ростове-на-Дону повсюду бушуют пожары. Наша артиллерия ведет непрерывный обстрел города, — в особенности достается расположенному на другом берегу Дона Батайску, где засели русские.

В самом Ростове-на-Дону оборона состоит в основном из ополченцев.

Почти все улицы города перегорожены бетонными дотами, стреляют отовсюду. Русские намеренно пропускают нашу технику, чтобы потом беспрепятственно обстреливать следующих за ней наших пехотинцев.

Наши танки сумели прорваться лишь на отдельных главных магистралях города.

Венте притаскивает на буксире изрешеченную пулями легковушку, в которой ехал наш военный корреспондент. Из ехавших в машине никто, к счастью, не пострадал.

Поев, умываюсь, потом мы на тросе подтягиваем вверх по очень крутому склону (50 %) нашу легкую бронемашину. В роли тягача выступила наша полевая кухня. Правда, пришлось надежности ради воспользоваться не одним тросом, а добрым десятком.

После этого нам приказано доставить боеприпасы к парому. Приказ исходит из штаба батальона.

Над нами десятками проносятся пикирующие и обычные бомбардировщики. Рев такой, что хоть уши затыкай.

А четыре штурмовика вообще решили пройти на бреющем.

Выданное сегодня довольствие: галеты, полбанки тушенки, жиры, сигареты.

Приносим из дощатой хибары, в которую попал снаряд, уцелевшие стол и несколько стульев.

С 20 до 23 часов стою в боевом охранении. Теперь, когда стемнело, пожары в городе выглядят еще более зловеще. Со стороны города доносится непрерывная стрельба.

К переправе направляются части 73-й пехотной дивизии, от гула двигателей уже голова не варит. Безмерно рад, когда приходит смена. Я сразу же ложусь спать и сплю, пока дождь не разбудил меня. Я быстро прячусь от него в остатках деревянной хибары, а когда дождь перестал, снова ложусь спать на землю.

Внизу, на берегу Дона, совсем неподалеку, завязывается ожесточенная перестрелка. Но я так хочу спать, что уже не обращаю внимания даже на это.

25 июля 1942 г

В 5 утра меня поднимает постовой, но встаю я только в 6 часов, умываюсь, после этого завтракаем.

Я первым узнаю о гибели лейтенанта Шендельдиля. Довольно многочисленная группа отступающих русских сегодня ночью сумела прорваться через Дон и атаковала наше пока еще слабое предмостное укрепление. Впрочем, большую часть солдат противника перестреляли чуть ли не в упор.

Сегодня с утра снова переполох. Артиллерия гремит беспрерывно. В небе гудят бомбардировщики, все они утюжат Батайск. В городе стало заметно тише.

Мой водитель вместе с ремонтниками корячится с двигателем, я чищу пулемет и орудие.

Семеро человек из нас отправляются на откос, где у самого Дона предстоит вырыть могилу для лейтенанта Шендельдиля и ефрейтора Лангханса.

К полудню возвращаемся, я заранее раздобыл ведро картошки, и теперь ее срочно надо помыть. Местные женщины из близлежащих домов чистят картошку, а я тем временем приношу из полевой кухни картофельный суп. После жарю картошку, благо сливочного масла у нас сколько угодно — Вайне где-то сумел раздобыть. Картошка готова, я сходил нарвать целый котелок вишен для полевой кухни — повара обязали всех принести им по котелку ягод.

Затем я нарвал и отварил целую кастрюлю абрикосов, жаль только, что без сахара.

Между тем возвращается наша отремонтированная бронемашина. Быстро устанавливаю пулемет и заодно прочищаю орудийный ствол. За это время вскипает вода — я решил умыться по-настоящему, горячей водой, потому как несусветно грязный. Некуда деться от пыли, поднимаемой проезжающим мимо транспортом.

Умывшись, иду к Варзлику подстричься, больше зарастать уже нельзя. Так и проходит первая половина дня. Тут мне сообщают, что мне и еще восьмерым нашим бойцам предстоит к 17.45 прибыть на похороны лейтенанта Шендельдиля и ефрейтора Лангханса. Таков приказ лейтенанта Ревершона фон Боха. Ужин, таким образом, накрывается медным тазом, мне предстоит одеться по форме и до блеска надраить сапоги и ремень.

В конце концов, мы ждем до 19 часов, то есть до прибытия лейтенанта Барца, адъютанта и начальника нашей финчасти. Спускаемся к могиле при касках. Оберлейтенант Мильке произносит надгробную речь, потом мы забрасываем могилы землей. Около 20 часов возвращаемся.

Группу из нашей роты отправили за боеприпасами для батальона. Только сейчас выдается возможность отужинать, едим суп с манкой и вишнями, пьем вишневку собственного производства (нашего повара Хоппе).

Радисты из части ваффен-СС транслируют для нас веселую музыку. Разудалые мелодии плохо вяжутся с тем, что нам предстоит.