Передаю цель... - [16]

Аверьянов обернулся и посмотрел на заснеженную, казавшуюся серебристой в свете луны елку.

— Пока ничего. Но уж больно приметное здесь место: остров — ориентир, елка — ориентир, под высоким берегом «мертвая зона» — локатор не берет. Даже тот, кто первый раз сюда выйдет, отлично найдет по описаниям эти ориентиры и в темноте, ночью… А давайте вокруг острова на лыжах обойдем, — предложил Кайманов. — Кататься мне не часто приходится: в Туркмении снег не каждый год, да и то все больше в горах…

Отталкиваясь палками, Кайманов медленно заскользил по льду, обходя островок по дуге со стороны моря. Аверьянов и Гребенюк в сопровождении солдат последовали за ним. Кайманова занимала мысль: если предположить, что остров действительно ориентир, то какие ориентиры могут быть на берегу, в отыскании которых невозможно было бы ошибиться и в темноте?

Все время посматривая на силуэт ели, возвышавшейся над островом, Кайманов скользил взглядом по линии протянувшегося на этом участке с юга-востока на северо-запад берега, выискивая такой же безошибочно-приметный предмет на поднимавшемся в километре от острова семидесятиметровом обрыве.

«А вот и ориентир!» — мысленно воскликнул он. Заметить его было нетрудно. Господствующее положение над всей округой занимала труба какого-то завода в поселке. Снизу виднелась только ее верхняя часть, но и этого было вполне достаточно. Труба торчала, как палец. Даже ночью, когда вся эта картина вырисовывалась неясными силуэтами, заводская труба, сливаясь с линией берега, все равно оставалась самой высокой точкой — прекрасным ориентиром, заметным на фоне неба и в ночную темень.

Продолжая обходить на лыжах остров, Кайманов остановился в том месте, где верхушка трубы на берегу попала в створ с верхушкой ели на острове. Остановившись, внимательно осмотрелся.

На снежном покрове — все те же лисьи следы, но заячьих, что он видел у островка, как не бывало.

— Так, что может делать лиса в открытом море, Дмитрий Дмитриевич? — спросил он.

— Понял тебя, — ответил Аверьянов. — Хочешь сказать, а не проверить ли нам в створе с заводской трубой и елью вон те дальние торосы? Так что ли?..

— Именно. И давайте двинемся туда, рассредоточившись, хотя едва ли там кто есть.

Все трое в сопровождении солдат двинулись к дальним торосам.

Погода заметно портилась. Встречный северный ветер дул порывами, гнал по темному небу низкие лохматые тучи. Срывались снежинки, предвестницы обещанного бурана. Сильнее вихрилась поземка, скрывая протянувшиеся до самого горизонта окрашенные в мрачные тона просторы скованного льдом моря.

Ветер сдувал с темневшего в двух километрах обрыва снежную пыль, заволакивал пеленой верхушки деревьев, росших вдоль береговой полосы, и отсюда с ледяной равнины казалось, что над обрывом развеваются седые космы притаившейся наверху в засаде самой ведьмы-вьюги.

Со стороны открытого моря уже нельзя было понять, где — идущие валом сизые тучи, а где уходящее к горизонту темно-свинцовое под темным зловещим небом бескрайнее ледяное поле.

Но на открытом месте было еще достаточно светло, и даже быстро бегущие по небу тучи не могли погасить сияние укрывавшего ледяной покров ослепительно-чистого снега.

Вот уж и островок стал исчезать за мельтешащими снежинками, зато отчетливо проступили сквозь метель ледяные торосы, случайно или не случайно оказавшиеся на одной линии с елью на островке и верхушкой заводской трубы на берегу.

Шедший впереди Аверьянов наклонился и поднял клочок бумаги, затем разорванную полиэтиленовую пленку. Оттолкнувшись палками, въехал в пространство, ограниченное нагромождениями льда. Кайманов и Гребенюк последовали за ним. Что-то белое у входа в естественное укрытие заставило насторожиться. Но это «что-то», почти полностью занесенное снегом и обложенное кусками льда, отнюдь не напоминало человеческую фигуру.

— Рюкзак, — сказал Аверьянов. — А вот и лыжи, и палатка. Спасибо лисе-покойнице, надоумила…

— Что говорить, поработала рыжая на славу, — сказал майор. — Ясно, что это место показалось ей ненадежным: кругом лед. Она и решила перетащить найденный клад к острову…

Смерзшиеся куски льда, которыми был завален рюкзак, не позволили лисе утащить его весь, но рыжая разбойница выволокла на лед все, что могло ее заинтересовать. Тут были консервные банки, пачки галет, сверток, видимо, с теплой шерстяной одеждой, судя по рукаву то ли вязаной куртки, то ли свитера, рыбацкие смазанные жиром высокие сапоги, изгрызанные пачки газет, обертки от плиток шоколада. Немного поодаль валялись зимние удочки, рассыпанные рыболовные крючки, блесны, леска.

— Так что ты обо всем этом думаешь, Яков Григорьевич? — спросил Аверьянов.

— Думать тут нечего. Оставляем наряд и — как можно скорее обратно, — ответил Кайманов. — Теперь- то уж можно предположить, что именно здесь планируется нарушение границы… А разбираться будем завтра днем со специалистами — саперами, не торопясь и, по- видимому, еще неизвестно, какие взрывчатые сюрпризы приберег здесь для нас тот, кто все это оставил.

— Надо еще установить, чья это работа, — заметил капитан Гребенюк.

— В своем отечестве установим, — отозвался подполковник. — Главное — не упустить нарушителя.