Перед заморозками - [142]

Она решила продолжить.

— У тебя есть ради чего жить, — сказала она.

— Нет. Мне незачем жить.

— Кинь мне ружье и иди сюда. Сделай это ради меня.

— Ты меня не знаешь, и я тебя не знаю.

— Нет. Но я тоже хотела прыгнуть. До сих пор мне снятся кошмары, как я стою на этих перилах.

— Мертвым кошмары не снятся.

Они продолжали говорить. Через какое-то время — Линда не могла бы сказать, как скоро, для нее время остановилось с того момента, как она высунула голову в чердачное окошко, — через какое-то время она заметила, что девочка начала с ней разговаривать. Голос стал спокойнее, не такой визгливый. Это первый шаг. Я уже обвязала ее невидимой веревкой. Но по-прежнему все было неясно. Линда исчерпала все аргументы и неожиданно для себя самой горько заплакала. И тогда Мария сдалась.

— Пусть они погасят прожектора, — сказала она. — Я никого не хочу видеть, особенно мать. Только тебя. И я еще не хочу уходить отсюда.

Линда заколебалась — вдруг это какая-то уловка? Может быть, она хочет, чтобы погасили прожектора и затем прыгнуть?

— Почему бы тебе не спуститься со мной?

— Я хочу минут десять побыть одна.

— Зачем?

— Почувствовать, как это — вдруг снова решить жить.

Линда спустилась вниз. Прожектора погасли. Сундин засек время. Вдруг на нее мощной волной из темноты нахлынули воспоминания о сентябрьских событиях. Она была счастлива, что работа и новая квартира отнимали столько времени, что ей некогда было вспоминать все происшедшее. Но, может быть, больше всего ей помог окончательно прийти в себя роман со Стефаном Линдманом. Они начали встречаться вне работы, и где-то в середине октября Линда поняла, что влюблена не только она. Сейчас, когда она всматривалась в темную фигурку на крыше, она поняла, что все эти страшные события остались позади.

Она все время притопывала, чтобы не замерзли ноги, но еще больше — от нетерпения. Неужели Мария передумала? Сундин пробормотал, что осталась одна минута. Потом машина подъехала к дому, подняли лестницу. Двое пожарных помогли Марии спуститься, третий поднялся, чтобы забрать оружие. Линда сказала Сундину и остальным, что обещала, что никто не будет к девочке приставать, и настояла, чтобы ее обещание было выполнено. Когда Мария спустилась на землю, около машины не было никого, кроме Линды. Линда обняла ее, и обе вдруг горько зарыдали. У Линды возникло странное чувство, как будто она обнимает саму себя. Впрочем, может быть, так оно и было.

Поодаль стояла «скорая помощь». Линда проводила Марию и помогла ей забраться в машину. Под колесами захрустело — уже начались ночные заморозки. Все по очереди — пожарные, полицейские, священник — подошли, чтобы пожать ей руку.

Линда и Экман задержались немного, дождавшись, пока уедут пожарные и рассеется толпа. Тут поступил вызов — пьяный водитель на Эстерледене. Экман завел мотор. Линда выругалась про себя. Ей очень хотелось вернуться на работу и выпить кофе.

Но с кофе придется подождать. Так же, как и со многим другим. Она перегнулась к Экману, чтобы посмотреть на термометр.

Минус три. Осень в Сконе закончилась. Наступала зима.

Послесловие

Есть один человек, оказавший мне неоценимую помощь при написании этой книги. Он попросил не называть имени, поэтому я только скажу, что человек этот — женщина-полицейский из Центральной Швеции. Я глубоко благодарен за ее терпение и мудрость.

То, что вы прочитали, — роман. Это значит, что я особенно не затруднял себя стопроцентным правдоподобием. В книге встречаются и совсем уж немыслимые утверждения, как, например, что полиция в Истаде якобы оснащена оборудованием для записи всех входящих разговоров. Но, может быть, скоро так и будет.