Перед рассветом - [23]

В глазах Саймона мелькнул странный огонек.

— Хорошо, мистер Престон, на этот раз вы пойдете с нами.

* * *

Туземцы связали Индию по рукам и ногам, и затем, привязав ее к огромной палке, двое из них взвалили себе на плечи и понесли, словно молочного поросенка на вертеле. «Свинина длительного приготовления», — вспомнилось ей. Она готова была разразиться рыданиями, но вместо этого лишь крепче стиснула зубы. Только не кричать. Ни за что.

Она даже не сопротивлялась — все равно бесполезно: в схватке ее могли убить или ударить так сильно, что она потеряла бы сознание, в то время как скоро ей понадобятся все ее силы, как физические, так и умственные. Если ей подвернется хоть малейший шанс выпутаться, она ни за что его не упустит.

Было очень неудобно путешествовать по джунглям, болтаясь на шесте, словно детская люлька. Руки и ноги у нее мгновенно затекли. Туземцы почти сразу свернули с дорожки и теперь шли только им известными тропами, спрятанными в высоких камышовых зарослях. Канаты ползучих лиан надежно скрывали их от посторонних глаз. Никто не сможет отыскать ее. С каждым шагом надежда на спасение становилась все призрачнее. Саймон Грэнджер в погоне за Джеком пройдет мимо этой потайной тропки: он ведь уверен, что Индия никуда от Райдера не денется. А сам Райдер — человек, который грозился уплыть без нее и бросить ее одну на съедение каннибалам, — вряд ли бросится ей на помощь. Он совсем не похож на благородного рыцаря.

Тот факт, что Джек предупреждал ее насчет каннибалов, нисколько не оправдывал его в глазах Индии: он наверняка понимал, какой опасности подвергает ее, и все-таки потащил за собой через дикие джунгли. Если кто и заслуживает, чтобы его сварили заживо, так это негодяй по имени Джек Райдер.

Ярко-зеленые пятна качающихся над головой веток плясали у Индии перед глазами, и она яростно заморгала. Только бы не заплакать! Не заплакать и не закричать.

Вскоре джунгли наполнились новыми запахами; судя по всему, деревня была уже близко. До Индии донеслись женские голоса и пронзительный детский смех. Ее охватил всепоглощающий ужас, кровь застучала в висках, а живот вдруг скрутило с такой силой, что бедняжку чуть не вырвало.

Вскоре показалась деревня, состоявшая из дюжины хижин, чьи каркасы из шестов и крыши пальмовых листьев приподнимались над землей не более чем на пять футов, повсюду валялись смердящие остатки рыбных костей, гниющая кожура бананов и плодов хлебного дерева.

Вся деревня собралась поглазеть на добычу. Женщины и дети с трудом продирались через кучи нечистот. Воздух вокруг Индии наполнился зловонием потных немытых тел. У обитателей деревни были косматые нечесаные волосы и черные лица с приплюснутыми носами. Все, как один, уставились на пленницу широко открытыми глазами и галдели не переставая. Чья-то чумазая рука схватила часы, пришпиленные к ее корсажу, и оторвала их. Проворные пальцы ощупывали ее бедра и живот, словно оценивая, сколько мяса им достанется.

— Не прикасайтесь ко мне! — взвизгнула Индия сдавленным голосом. Правда, вряд ли кто-нибудь здесь понимал по-английски, и она судорожно искала в памяти подходящее выражение на местном наречии.

Один из островитян, невероятно высокий и худой, с мертвенно-бледной кожей и рыжими вьющимися волосами, так сильно ущипнул Индию за грудь, что на глазах у нее выступили слезы.

— Прочь, — наконец решившись, прокричала Индия ему в лицо. Он засмеялся, обнажая гнилые зубы, покрытые красными пятнами от частого употребления бетеля,[7] но больше ее не трогал.

Она вдруг вспомнила, что когда-то прочла в книге об одном случае, описанном немецким путешественником. Однажды в джунглях он наткнулся на двух женщин: их тела были опущены в быстрый ручей, только головы торчали над водой. Течение было сильным, и вода переломала им все кости на руках и ногах, однако несчастные все еще оставались живыми. Оказалось, что, если животного перед приготовлением поместить под сильную струю воды, мясо его делается более нежным. Индия испытала невыразимый ужас, гадая, какую мерзость намерены сотворить с ней эти пожиратели человеческого мяса.

Тем временем мужчины, державшие шест, грубо сбросили ее прямо на грязную землю под деревом. Индия ударилась спиной, да так сильно, что у нее перехватило дыхание.

Не успела она отдышаться, как ее посадили спиной к дереву, задрали онемевшие руки высоко над головой и привязали к стволу. Спутанные волосы закрывали лицо, пот катился градом. Так она и сидела, тяжело дыша, с поднятыми над головой руками, молча взирая на этих существ — мужчин, женщин и детей, — мечтавших употребить ее в пищу. Все они были маленького роста, коротконогие, с мощными челюстями. Их лица сплошь покрывали татуировки, а лбы и носы украшали рубцы и шрамы.

Женщины носили лишь юбки из листьев, груди их были обнажены. Мужчины ходили практически нагишом, как и дети, только маленькие листочки лианы прикрывали пах. Эти племена назывались намбами. «Намба» — значит, «количество», и количество их было огромно.

Когда-то этот факт даже позабавил Индию, однако теперь ей было совсем не до смеха: в горле у нее пересохло, но она решила ни за что не просить воды у этих голодных пожирателей людей.