Перед половодьем (сборник) - [13]
— Мамочка! Вырежь в ней круглую дырочку.
Протягивает матери коробку из-под гильз. Само собой разумеется, просьба косвенно обращена к отцу, так как давно известно, что мамочка неискусный столяр. Только твердой руке отца можно доверить столь значительную работу.
Отец, молча, берет из рук сына коробку и спрашивает:
— Для чего дырочку?
— Чтобы мячику было гнездышко…
Волосатая рука намечает карандашом размеры мяча и осторожно водит перочинным ножом по оставшейся на коробке черте.
Маленький человек внимательно следит за острием ножа.
Какое искусство! Правда, отец хмур и несправедлив, но в талантах ему никак нельзя отказать.
Деревянный кружок выпадает на клеенку стола — волосатая рука передает коробку мальчику, но тот робко просит еще оклеить черною, непременно черною бумагой:
— Чтобы вроде гробика было.
Отец улыбается:
— Темные гробы у лютеран, а у нас белые, в знак радости: хорошо уйти от земных тяжестей.
И вздыхает, искоса взглядывая на жену, склеивающую бумажную гирлянду.
Между ними черная кошка, какие-то нелады.
Мать еще ниже наклоняет голову и молчит, только губы сжимаются плотнее.
А коробка уже темнее ночи, по углам ее золотые полоски, что очень красиво оттеняет черноту.
— Готово!
— Мерси, папочка! — благодарит мальчик, быстро и незаметно схватывая со стола, из кучи елочных подсвечников пару блестящих и новеньких.
Одною рукой он принимает коробку от отца, а другою тщательно запихивает краденые драгоценности в карман курточки. Потом, улучив удобную минуту, запасается еще двумя синими парафиновыми свечами и приступает к раскрашиванию мяча.
Черный рот — до зеленых ушей, острые, оскаленные зубы красны. Толстый же нос, проходящий от угрюмого лба до черного рта, намалеван темно-синею краской, и лишь в зеленых кружках — сердитых глазах — голубые зрачки, как проблески великой печали.
Безобразная голова вкладывается в вырезанное в коробке отверстие, а на маковку набрасывается кисточкой пучок огненно-красных волос, и свирепое божество, дышащее гневом, готово.
Нет мяча, есть:
— Холерища!
Маленький человек относит идола в детскую, ставит на стул, втыкает по бокам нелепой головы украденные, подсвечники и морщит лоб, упорно думая какую-то сложную думу над делом своих рук — новым божеством.
— Милый божик, Холерища, прости, дорогой, что я обидел собаку-Матросика, — молится он, набожно сложив руки. Пестрая рожа идола злобно улыбается.
— «Не простит!»
Мальчик вставляет в подсвечники темно-синие свечи, чиркает спичку и зажигает их, робко прислушиваясь, не идут ли взрослые.
Освещенное божество искривлено судорожною гримасой презрения.
— Милый божик, Холерища, помилуй меня с мамочкой, а папу не надо.
Маленький человек, истово крестясь, опускается на колени. Кроткая Богородица растерянно выглядывает из золоченого кивота.
Тс-с-с! — в столовой отодвигают стул, — белокурый язычник поспешно задувает синие свечи и прячет коробку с возвышающимся на ней идолом под кровать.
— Витя!
— Я здесь, мамочка, кубики собираю…
Из соседнего монастыря плывут заунывные звоны.
— Готовься ко всенощной.
Мать велит вымыться и переодеть штаны и курточку — Бог любит чистое; но из мраморного умывальника в спальне бьет холодная струйка воды, руки коченеют, и маленький человек досадует, что нельзя молиться ни с грязными руками, ни в заплатанных штанишках.
Синяя Борода тоже наряжается в мундир с длинными фалдами и с высоким воротником. В петличке трехцветная ленточка от медали. Он тоже пойдет… Маленький человек не согласен.
Капризничает:
— Не хочется…
— Витя! — ужасается мать, — ведь к Боженьке… И как тебе только не стыдно? Будь умником.
Ласка действует:
— Пойду, милая.
Василидушка опоясывает синенький тулупчик красным кушаком, а отец, с кислым видом, подает матери ротонду на славном меху серого кенгуру.
Хлопают двери, Василиде наказ:
— К приходу самовар.
Выходят на крыльцо, за чугунную ограду, на поле, в многозвездный вечер.
Блестит луна, заливая снежное поле синеватым светом, печально завывают медные колокола.
— А зачем звезды на небе?
— Чтобы добрым жилось весело.
— Ага! — решает мальчик, — то не для меня, да и не для папочки.
— А зачем они наверх повешены?
Мать отвечает:
— Взошла звезда — человек рождается, скатилась — и нет его.
— Ну?
— Да, и нет его.
— А моя тоже поблескивает?
— Поблескивает.
— Маленькая?
— Как знать…
Но маленький человек отчаивается: «крошка она, да и темная».
— А собачьи звезды есть?
Мать смеется:
— Вот глупенький!
Маленький человек задумчиво смотрит на небо и молчит, машинально ступая за Синей Бородой, идущим впереди. И странное чувство его охватывает: что-то легкое, легкое выпорхнуло из груди, поднялось над белым полем, над монастырскою оградой и, как пушок одуванчика, весело и плавно полетело в надзвездные высоты. А оно — тело белое и слабое — осталось молчаливо шагать по скрипучему снегу.
И вот — уже не один, а суть два: идущий в синем тулупчике и легкий, радостный, бестрепетно возлетевший и засиявший, как звезда…
Когда же небесная свеча догорела, когда спустилась пушинкой одуванчика к тоскующему телу, душа назрела, как почка весеннего дерева, и распустилась в белый цветок:
— Мамочка, милая, Она всех помилует…
«Набережная Волги кишела крючниками — одни курили, другие играли в орлянку, третьи, развалясь на булыжинах, дремали. Был обеденный роздых. В это время мостки разгружаемых пароходов обыкновенно пустели, а жара до того усиливалась, что казалось, вот-вот солнце высосет всю воду великой реки, и трехэтажные пароходы останутся на мели, как неуклюжие вымершие чудовища…» В сборник малоизвестного русского писателя Бориса Алексеевича Верхоустинского вошли повести и рассказы разных лет: • Атаман (пов.
«На высокой развесистой березе сидит Кука и сдирает с нее белую бересту, ласково шуршащую в грязных руках Куки. Оторвет — и бросит, оторвет — и бросит, туда, вниз, в зелень листвы. Больно березе, шумит и со стоном качается. Злая Кука!..» В сборник малоизвестного русского писателя Бориса Алексеевича Верхоустинского вошли повесть и рассказы разных лет: • Лесное озеро (расс. 1912 г.). • Идиллия (расс. 1912 г.). • Корней и Домна (расс. 1913 г.). • Эмма Гансовна (пов. 1915 г.).
«Рогнеда сидит у окна и смотрит, как плывут по вечернему небу волнистые тучи — тут тигр с отверстою пастью, там — чудовище, похожее на слона, а вот — и белые овечки, испуганно убегающие от них. Но не одни только звери на вечернем небе, есть и замки с башнями, и розовеющие моря, и лучезарные скалы. Память Рогнеды встревожена. Воскресают светлые поля, поднимаются зеленые холмы, и на холмах вырастают белые стены рыцарского замка… Все это было давно-давно, в милом детстве… Тогда Рогнеда жила в иной стране, в красном домике, покрытом черепицей, у прекрасного озера, расстилавшегося перед замком.
«Избранное» классика венгерской литературы Дежё Костолани (1885—1936) составляют произведения о жизни «маленьких людей», на судьбах которых сказался кризис венгерского общества межвоенного периода.
В сборник крупнейшего словацкого писателя-реалиста Иозефа Грегора-Тайовского вошли рассказы 1890–1918 годов о крестьянской жизни, бесправии народа и несправедливости общественного устройства.
Что нужно для того, чтобы сделать быструю карьеру и приобрести себе вес в обществе? Совсем немногое: в нужное время и в нужном месте у намекнуть о своем знатном родственнике, показав предмет его милости к вам. Как раз это и произошло с героем повести, хотя сам он и не помышлял поначалу об этом. .
Алексей Николаевич Будищев (1867-1916) — русский писатель, поэт, драматург, публицист. Роман «Лучший друг». 1901 г. Электронная версия книги подготовлена журналом Фонарь.
«Анекдоты о императоре Павле Первом, самодержце Всероссийском» — книга Евдокима Тыртова, в которой собраны воспоминания современников русского императора о некоторых эпизодах его жизни. Автор указывает, что использовал сочинения иностранных и русских писателей, в которых был изображен Павел Первый, с тем, чтобы собрать воедино все исторические свидетельства об этом великом человеке. В начале книги Тыртов прославляет монархию как единственно верный способ государственного устройства. Далее идет краткий портрет русского самодержца.
В однотомник выдающегося венгерского прозаика Л. Надя (1883—1954) входят роман «Ученик», написанный во время войны и опубликованный в 1945 году, — произведение, пронизанное острой социальной критикой и в значительной мере автобиографическое, как и «Дневник из подвала», относящийся к периоду освобождения Венгрии от фашизма, а также лучшие новеллы.
Александр Митрофанович Федоров (1868-1949) — русский прозаик, поэт, драматург. Сборник рассказов «Осенняя паутина». 1917 г.
Михаил Владимирович Самыгин (псевдоним Марк Криницкий; 1874–1952) — русский писатель и драматург. Сборник рассказов «Ангел страха», 1918 г. В сборник вошли рассказы: Тайна барсука, Тора-Аможе, Неопалимая купина и др. Электронная версия книги подготовлена журналом «Фонарь».