Перед падением - [24]

— Что, его до сих пор никто не прирезал? — угрюмо пробормотал Дэвид.

— Пока нет, — ответила Лидия. — Но в прошлом году вы купили на его имя участок на кладбище и на Рождество послали ему фото.

Дэвид невольно улыбнулся, вспомнив, какое удовольствие получил в свое время от грубоватого розыгрыша.

— Перенесите разговор на понедельник, — распорядился он.

— Но он звонил уже два раза. И прямо сказал, чтобы я даже не пыталась помочь вам избежать беседы.

— С ней он уже опоздал.

На столе Дэвида стояла чашка с кофе.

— Это для меня? — спросил он, указав на нее.

— Нет, для папы римского.

В дверях позади Линды появился Билл Каннингем — в джинсах, футболке с короткими рукавами и в красных подтяжках, ставших чем-то вроде его фирменного знака.

— Эй, — сказал он, делая вид, что видит Лидию впервые. — Какой ты стал важный, Дэвид. Даже секретарем обзавелся.

Лидия повернулась и направилась к двери. Когда Билл посторонился, чтобы дать ей пройти, за его спиной Дэвид заметил явно чем-то взволнованную Кристу Блум.

— Входите, — пригласил обоих Дэвид. — Что у вас?

После того как оба шагнули через порог, Билл закрыл дверь, что было для него весьма необычно. Он любил работать на публику. Более того, его манера держаться, вся идеология его работы в эфире подразумевали, что Каннингем противник какой-либо келейности. Дважды в неделю он являлся в кабинет Дэвида и устраивал шумные перепалки, используя для этого любые, даже самые мелкие поводы. Это было нечто вроде гимнастики, своеобразного ритуала. И то, что он закрыл дверь, заставило Дэвида насторожиться.

— Билл, мне это не почудилось? Ты прикрыл за собой дверь? — удивленно спросил Уайтхед и перевел взгляд на Кристу, выпускающего продюсера Каннингема, лицо которой было бледнее обычного. Билл плюхнулся на диван, широко раскинул длинные костистые руки, напоминавшие крылья птеродактиля, и бесцеремонно развел колени, уверенный в своей неотразимости.

— Первое, что я хочу сказать, — начал он, — все не так плохо, как ты думаешь.

— Верно, — добавила Криста. — Все еще хуже.

— Потребуется два дня возни, — продолжал Билл. — Возможно, придется подключить юристов.

Дэвид встал и посмотрел в окно.

— Каких юристов? — уточнил он. — Твоих или моих?

— Черт возьми, Билл, — с упреком сказала Криста. — Ты ведь нарушил не какое-то дурацкое правило. Ты нарушил закон. Возможно, несколько законов.

Дэвид продолжал молча смотреть на поток ползущих далеко внизу машин.

— В три часа я отправляюсь в аэропорт, — произнес он наконец. — Как вы думаете, мы успеем решить вопрос до того, как я уеду, или нам придется заканчивать с этим по телефону?

Обернувшись, он поочередно посмотрел на обоих. Криста стояла, скрестив руки на груди. В переводе с языка тела ее поза означала: «Это должен сказать Билл». Гонцов, принесших плохие вести, в древние времена убивали. Криста не хотела терять работу из-за очередной глупой ошибки, совершенной Каннингемом. На лице Билла играла сердитая улыбка — он напоминал полицейского, пытающегося доказать, что применение оружия было оправданным.

— Говори, Криста, — сказал Дэвид.

— Он поставил людям подслушивающие устройства в телефоны, — выпалила она.

В кабинете наступила мертвая тишина.

— Людям, — задумчиво повторил Дэвид, выдержав долгую паузу. — Каким именно?

Криста бросила взгляд на Билла.

— Это все тот тип, с которым он носился как с писаной торбой, — не выдержала она.

— Его фамилия Нэймор, — сообщил Билл. — Ты ведь его помнишь, Дэвид, верно? Бывший спецназовец, «морской котик», работал на военную разведку.

Дэвид отрицательно покачал головой. За последние несколько лет Билл окружил себя таким количеством странных личностей, напоминавших персонажей из фильмов с участием Гордона Лидди, что запомнить всех было просто невозможно.

— Ты должен его помнить, — настаивал Билл. — В общем, как-то раз мы с ним выпивали. И заговорили про Москевица — ну, того конгрессмена, который любил обнюхивать ноги чернокожих девиц. И Нэймор в шутку говорит — дескать, было бы неплохо всадить такому типу прослушку в телефон, а потом пустить запись какого-нибудь разговора в эфир. Представляешь ситуацию — конгрессмен-еврей по телефону рассказывает негритянской девке, как ему хочется понюхать ее ступни. Я тогда сказал — ну да, было бы неплохо. Потом мы заказали еще по порции виски, и Нэймор говорит — мол…

Билл, не удержавшись, делает театральную паузу — без нее он просто не был бы Каннингемом.

— …Да, так вот, он говорит — мол, это совсем нетрудно. Для Нэймора поставить человека на прослушку и влезть в его компьютер, чтобы читать почту, — это вообще плевое дело. Ведь вся информация стекается на сервер. Сегодня у любого есть компьютер, электронная почта, профиль в социальных сетях, сотовый телефон. Через все эти штуки легко установить контроль над кем угодно. Черт возьми, если знать чей-то номер мобильного, можно сделать так, что каждый входящий и исходящий звонок…

— Довольно, — прервал Каннингема Дэвид, чувствуя, как вдоль позвоночника у него бегут мурашки.

— Вообще-то мы вроде бы просто дурачились, — продолжает Билл. — Представь — час ночи, мужики сидят в баре, пьют и выпендриваются друг перед другом. И тут Нэймор вдруг говорит — выбери кого-нибудь. Назови конкретное имя человека, чьи телефонные разговоры ты хочешь прослушивать. Я и говорю — «Обама». Нэймор отвечает: «Белый дом — это штука особая. Тут я пас. Выбери кого-нибудь другого — рангом пониже». Тогда я говорю — Келлерман. Ты этого говнюка знаешь — он работает на Си-эн-эн. А Нэймор мне: «Договорились. Считай, что дело сделано».