Перед лицом Родины - [74]

Состарившийся, сильно поседевший за эти годы Захар с виноватым дидом выслушивал нравоучения Сазона, словно и в самом деле он был виноват в выборе профессий своих сыновей.

— Сущая правда в твоих словах, Сазон Миронович, — вздыхал старик. Сущая. Но что я могу поделать с ними? Ведь ныне же время такое, кажный молокосос норовит своим умом жить… Гутарил я Ване и Лене, не надо, мол, итить туда учиться, куда, мол, казачье ваше звание не дозволяет… А они мне в ответ: «Нет, дескать, папаша, казачье, мол, наше звание в советское время дозволяет везде учиться, где нам захочется… Дорога, мол, нам везде открытая»… А тут, видишь ли, какое дело, Сазон Миронович, потачку им большую в этом деле делает дядя Прохор да тетка Надежда Васильевна со своим супругом Аристархом Федоровичем… Они говорят, раз есть талант, значит, надобно, мол, его до дела доводить…

— Глядите, вам виднее… Вы хозяева своим детям… Могет быть, я и похуже вас смыслю, — иронически усмехнулся Сазон, всем своим видом показывая, что в самом-то деле он о себе совершенно другого мнения. Давай лучше, Захар Василич, погутарим по хозяйственным делам…

И они продолжали неторопливую беседу о делах колхозных.

IX

У Марины был хороший вкус. Когда Волковы получили новую квартиру из трех комнат, она сумела создать в ней уют. В столовой Марина развесила приобретенные ею в комиссионных магазинах хорошие картины. На пианино поставила красивые китайские вазы. На стене, над диваном, висел огромный болгарский ковер. На столиках и тумбочках — затейливые безделушки.

Частенько приходившие к Волковым гости, оглядывая квартиру, восхищенно восклицали:

— Ну как у вас красиво!.. Как уютно!.. Сколько в картинах лирики!.. Сколько эмоциональной выразительности.

Профессор Карташов теперь не показывался у Волковых, и о нем понемногу в этом доме стали забывать.

В последнее время Марина и Виктор жили дружно, ни одним словом и намеком не вспоминая о нанесенных друг другу обидах. С кем греха не случается. Кто о старом вспомянет, тому глаз вон…

Однажды в воскресный день вся семья Волковых сидела за праздничным столом. Марина напекла вкусных пирогов, и вот теперь, наслаждаясь, дети и взрослые усердно поедали их.

Задребезжал звонок у двери. Марина открыла. Почтальон — молоденькая девушка с вздернутым острым носиком, — поздоровавшись, сказала:

— Распишитесь вот в книжке. Вам письмо заказное…

Марина расписалась. Девушка передала ей увесистый пакет, на конверте которого внушительно бросались в глаза слова: «Правительственное», «Совет Народных Комиссаров СССР»:

— Ух ты! — содрогаясь, зажмурила глаза Марина. — Даже страшно!.. Мурашки по спине пробежали… Что в этом пакете? Счастье или беда, а?.. Нет, я не могу раскрыть, волнуюсь. Раскрывай ты, Витя…

Виктор и сам не без робости вскрыл конверт. А ведь действительно, бог знает, что в нем? А вдруг беда какая?.. Он вытащил из конверта прекрасную гербовую бумагу, на которой было что-то напечатано на машинке, и быстро пробежал глазами ее:

— Слава богу, — сказал он, засмеявшись, смотря на жену и детей. Беды пока никакой нет. Счастье тоже не большое. Это письмо мне прислал Ведерников, видный работник Совнаркома. Пишет, что он с большим удовольствием прочитал мою книгу… Вот послушайте, что он пишет: «Книга Ваша замечательная. Я нисколько не сомневаюсь в том, что она должным образом будет оценена нашей советской общественностью.

Будете в Москве — заходите. Буду рад вас видеть у себя. Позвоните мне по телефону К1-00-35».

— Вот это да! — радостно воскликнула Марина. — Ведерников — ведь это большой человек… Это что-нибудь да значит…

— Папа, тебе орден дадут? — спросил пухлощекий Андрюша у отца.

— Глупый, — возразила Оля. — За книжки не дают ордена. Это вот, кто хорошо хлеб убирает или на заводе работает, тем дают, награждают, чтобы лучше работали. Ведь правда, мама?

— Но почему же не дают, — улыбнулась Марина. — Награждают, конечно, и писателей, если их книги хорошие, полезные народу…

— Ну, значит, и папе нашему дадут орден, — убежденно заявил Андрюша. — Ведь наш папа написал такую хорошую книгу, ну, прямо лучше-лучше всех…

Все засмеялись.

— Будешь в Москве, ты, конечно, зайдешь к этому Ведерникову? — спросила Марина.

— Обязательно.

Через некоторое время Виктору довелось поехать в Москву на конференцию молодых прозаиков. Улучив свободную минуту, он позвонил Ведерникову. В трубке отозвался женский голос.

— Алло! Я вас слушаю.

— Мне нужно товарища Ведерникова.

— По какому вопросу?

— По личному. Он просил позвонить.

— Кто вы такой? Как фамилия?

— Волков.

Некоторое время трубка хранила молчание, лишь слышался далекий перестук машинки. Потом трубка снова ожила.

— Вы слушаете? — прозвучал голос секретарши.

— Да.

— Товарищ Ведерников занят. Он не может взять трубки.

— Вот тебе, — недовольно проворчал Виктор. — Сам писал, чтобы я позвонил ему, а теперь и трубки не хочет взять…

— Да вы, собственно, кто такой? — с любопытством спросил женский голос в трубке.

— Писатель Волков, — сказал сердито Виктор. — Из Ростова.

— А-а, — обрадованно вскричала девушка. — Писатель Волков!.. Да вы так бы и сказали сразу… А то Волков. Да мало на свете Волковых… А писатель Волков — это другое дело… Ведь это ж я и отправляла письмо Валерьяна Ильича… Сейчас, товарищ Волков, минуточку… Пойду доложу товарищу Ведерникову.