Перед бурей - [60]
книги, журналы... Потом, что еще мы сможем сделать?..
Ну, конечно, вырабатывать взгляды, учиться... Но не так,
как в гимназии, а для себя... Понимаешь ли, для себя!
Идея Олигера мне тоже начинала нравиться. Скоро мы
обнаружили в этом отношении полное единство мнений.
Вместо того чтобы итти домой, мы пошли гулять на Иртыш
и по дороге стали обсуждать детали заманчивого пред
приятия. Мы знали, что родители ждут нас к обеду и что
наше отсутствие в положенный час вызовет с их стороны
беспокойство, а позднее—громы и молнии на нашу голову.
154
Но что все это значило в сравнении с теми изумительными
перспективами, которые теперь перед нами открывались?
Радостно возбужденные, с беспечно расстегнутыми шуба
ми, несмотря на мороз, противозаконно сбросив с плеч
ранцы и неся их подмышками, мы долго ходили по запоро
шенному снегом льду широкой реки. Ходили и разговари
вали, разговаривали и ходили.
Прежде всего надо было определить цель кружка. Это
не заняло у нас много времени. По существу цель кружка
уже была сформулирована Олигером, и с маленькими до
полнениями с моей стороны она была утверждена нами
обоими.
Без труда был разрешен также вопрос о месте собраний
кружка. Большинство «радикалов» нашего класса жило с
семьями, семьи были по преимуществу чиновничьи, воен
ные, среднекупеческие, — стало быть, квартиры имелись.
Правда, со стороны некоторых родителей можно было
ждать оппозиции к нашей затее, но все-таки несколько до
мов, где кружок мог бы собираться, сразу же намечалось.
Гораздо сложнее оказался вопрос о составе кружка.
Кого пригласить в кружок? Горячая дискуссия на льду
Иртыша концентрировалась главным образом около этой
темы.
Класс наш состоял из двадцати трех человек. Дух в
нем господствовал «радикальный», и число «развитых гим
назистов» было сравнительно велико. Все крепко стояли
Друг за друга, фискалов не было, и потому начальство
смотрело на наш класс очень косо, а инспектор Соловьев
даже считал, что подобный класс не может быть терпим
в гимназии. Мы с Олигером стали перебирать всех наших
товарищей и, в конце концов, остановились на пяти-шести,
которые вместе с нами двоими должны были составить
ядро кружка.
Здесь на первом месте стояли два брата Марковичи —
старший, Михаил, и младший, Натан. Они происходили из
довольно зажиточной еврейской семьи, связанной с мест
ным торговым миром. У них был двухэтажный дом в Ом
ске и большая заимка верстах в ста от города. Отец Мар
ковичей давно умер. Детей воспитывала мать — красивая
и изящная женщина большой интеллигентности, но мало
практичная и болезненная. Около нее постоянно вертелись
какие-то дяди и кузены, которые «помогали ей в делах».
Мне всегда казалось, что эта помощь обходилась вдове
155
Маркович в копеечку и оставляла звонкий металлический
след в карманах ее благодетелей. Дом Марковичей был
большой, уютный, хлебосольный, с большим количеством
мужской и женской молодежи разного возраста. В этот
дом можно было притти в любое время дня и ночи и быть
вполне уверенным, что тебя ласково встретят, обогреют,
напоят чаем, покормят, а если хочешь, то и дадут интерес
ную книжку для чтения, ибо вдова Маркович любила
литературу и имела обширную, культурно подобранную
библиотеку. Вдобавок, дом Марковичей стоял у самого
Иртыша, — это так ловко вязалось с катаньем на лодке, с
купаньем и другими развлечениями, естественно вырастаю
щими на берегах большой реки. Старший из братьев Мар
ковичей, Михаил, был несколько неподвижный, философ
ствующий еврейский мальчик, много читавший, развитой,
любивший смотреть «в глубь вещей». Младший, Натан,
был живее, практичнее, действеннее, но меньше читал и
еще меньше философствовал. В гимназии я был ближе с
Михаилом, который впоследствии стал адвокатом. В даль
нейшей жизни мне чаще пришлось сталкиваться с Ната
ном, ставшим доктором. В тот памятный день, когда мы
с Олигером на льду Иртыша набрасывали организацион
ную схему нашего кружка, братья Марковичи и их дом за
нимали почетное место в наших соображениях. Этот дом
должен был стать главной штаб-квартирой кружка.
Далее, мы решили включить в кружок того самого Го
голева, который явился исходным пунктом скандала на
уроке Михновского; Сорокина — несколько медлительного,
но развитого гимназиста из Семипалатинска, в дальнейшем
ставшего профессором медицины; Петросова — бойкого и
способного сына омского адвоката, и, наконец, Веселова—
крестьянского парня (теперь мы сказали бы «из кулацких
слоев»), обнаруживавшего редкие способности и резкую
оппозиционность. Мы долго обсуждали с Олигером еще
две кандидатуры — Михаила Усова и Коли Понягина.
Усов был первый ученик, много знал, много работал. Он
пользовался большим престижем в классе, но стоял как-то
в стороне от общественных интересов. Впоследствии из
Усова вышел крупный ученый-геолог, ставший одним из
корифеев сибирской науки. Понягин был сын преподавате
ля естествознания в женской гимназии, умный, симпатич
ный мальчик, страстно увлекавшийся ловлей бабочек, сбо
ром растений и т. п. Однако за гербариями и коллекциями
156
насекомых Понягин мало замечал окружающий мир со
всеми его неустройствами и противоречиями. По зрелом
размышлении мы с Олигером решили, что ни Усов, ни
Со страниц этой книги перед читателем встанет обаятельный образ выдающегося советского полководца Михаила Николаевича Тухачевского, безвинно погибшего в результате сталинского произвола. Люди, хорошо знавшие М. Н. Тухачевского, рассказывают о его жизненном пути и военной деятельности. Среди авторов воспоминаний – товарищи заслуженного военачальника по юношеским годам, по службе в царской армии, по гражданской войне, а также те, кто под его руководством работали над укреплением Советских Вооруженных Сил на протяжении последующих лет.Сборник подготовлен с участием Военно-научного общества при Центральном музее Советской Армии.
![Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах]](/storage/book-covers/c0/c0ac0af4a510e37a820d44f8a62e3fa077d13b58.jpg)
В книге рассказано о первых советских дипломатических курьерах, в тяжелейших условиях выполнявших свою ответственную миссию. В течение ряда лет после установления Советской власти многие буржуазные государства не признавали официального статуса «красных дипкурьеров», подвергали их преследованиям, бросали в тюрьмы, натравливали на них бандитов. Широко известен подвиг Теодора Нетте. Роль связного с первой советской миссией в США успешно осуществлял Б. С. Шапик. Героически действовали в самых сложных условиях А. А. Богун, А. Х. Баратов, В. А. Урасов и другие.
Вместе с тремя героями этой повести читатели отправятся в далекий, полный опасных приключений путь по странам Арабского Востока, через весь великий континент Африки, через Атлантику и Англию.В основу повести положен подлинный факт из эпохи второй мировой войны, но на страницах этой книги он несколько развернут и беллетризован.Перед читателями пройдут города Малой Азии и Египта, девственные джунгли Африки и шумный Кейптаун на мысе Доброй Надежды, затерянный островок в Южной Атлантике и огромный Лондон.Автор повести.
В настоящее время прилагается много усилий со стороны историков капиталистического мира, чтобы как-нибудь сгладить отрицательное впечатление от позора и глупости западной демократии, принявшей более двух десятилетий тому назад мюнхенское соглашение. Пытаются найти смягчающие вину обстоятельства, стремятся хоть немного реабилитировать ее «героев» и т. д.В своих воспоминаниях академик И. М. Майский рассказывает правду о событиях тех дней, ибо ему, как послу СССР в Англии в те годы, пришлось близко сталкиваться с людьми и событиями предвоенной эпохи.
Вторая книга мемуаров академика И. М. Майского — советского государственного деятеля, занимавшего ряд дипломатических постов в предвоенные и военные годы, в том числе — представителя СССР в Лондонском комитете по невмешательству в испанские дела, посла СССР в Англии, участвовавшего в конференциях союзников в годы войны, а в послевоенные годы ставшего заместителем народного комиссара иностранных дел, посвящена одному из самых драматических периодов в истории СССР и всей Европы — периоду подготовки второй мировой войны.
Иван Михайлович Майский – один из старейших советских дипломатов. Его книга «Испанские тетради» проливает свет на некоторые, доселе слабо освещенные в литературе аспекты борьбы на международной арене в преддверии второй мировой войны, беспощадно клеймит итало-германскую агрессию в Испании в период 1935–1939 гг. и разоблачает многочисленные дипломатические фокусы других империалистических держав, помогавших удушению Испанской республики. Автору особенно удались те главы, в которых он, основываясь на личных наблюдениях и своем богатом жизненном опыте, дает очень рельефные портреты многих западноевропейских политических деятелей того времени, раскрывает сложную механику так называемого лондонского «Комитета по невмешательству в испанские дела».
В Дополнения включены отдельные стихотворные и прозаические произведения Вельтмана, а также их фрагменты, иллюстрирующие творческую историю «Странника» показывающие, как развивались поднятые романом темы в последующем творчестве писателя. Часть предлагаемых сочинений Вельтмана и отрывков публикуется впервые, другие печатались при жизни писателя и с тех пор не переиздавались.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Гулиев Алиовсат Наджафгули оглы (23.8.1922, с. Кызылакадж Сальянского района, — 6.11.1969, Баку), советский историк, член-корреспондент АН Азербайджанской ССР (1968). Член КПСС с 1944. Окончил Азербайджанский университет (1944). В 1952—58 и с 1967 директор института истории АН Азербайджанской ССР. Основные работы по социально-экономической истории, истории рабочего класса и революционного движения в Азербайджане. Участвовал в создании трёхтомной "Истории Азербайджана" (1958—63), "Очерков истории Коммунистической партии Азербайджана" (1963), "Очерков истории коммунистических организаций Закавказья" (1967), 2-го тома "Народы Кавказа" (1962) в серии "Народы мира", "Очерков истории исторической науки в СССР" (1963), многотомной "Истории СССР" (т.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.