— Как ты?
— Лучше.
— Головокружение?
— Нет.
— Хорошо. Ты выходила сегодня на улицу?
— Нет.
Ему с трудом удавалось сохранять спокойствие.
— Тебе есть что мне сказать?
Она повернулась и с ненавистью посмотрела ему в лицо.
— Я не хочу тебя видеть. — Слова прозвучали громко, возмущенно, с ударением на каждом слове.
— Очень жаль, — осторожно сказал он, зная, что стоит чуть нажать на нее, и больше ему здесь не бывать. — Потому что я хочу приходить к тебе. Ты носишь нашего ребенка, Лара, и я желаю быть частью процесса его появления на свет.
— Тебе следовало подумать об этом раньше, — подчеркнула она. — Второго шанса ты не получишь.
Она обиделась, и, как видно, всерьез. Он благодарен Чарли за то, что та раскрыла ему глаза, однако теперь ситуация изменилась. Он всегда хотел детей, а первенец — особый ребенок, словно первая любовь, первый вздох. Он не позволит Ларе лишить его удовольствия нянчить свое первое дитя.
— А если я попрошу прощения?
Ради ребенка он готов на все.
— За что? — Прекрасные брови выгнулись дугой, глаза смотрели презрительно и недоверчиво. — За то, что не поверил? Что сделал меня беременной? Что поклялся отнять у меня ребенка? Или за все сразу? Уходи, Брайс, не желаю тебя больше видеть.
Он отрицательно покачал головой: одно неосторожное слово, взгляд, и их отношениям придет конец.
— Послушай, — медленно заговорил он, — я знаю, ты обижена, мне тоже нелегко. Почему бы нам не подписать перемирие?
Что-то подсказывало ему, что он поступает несправедливо. В конце концов, ее обман ничем реально не подтвержден — Лара начала встречаться с обычным парнем, а не с миллионером. Да и презрение, с каким она встретила его последнее предложение, доказывает отсутствие умысла.
Или нет?
Сомнения, сомнения…
Ее взгляд лихорадочно блуждал по его лицу.
— Ради Хелен мы уже пытались, не получилось, и сейчас не получится. Мы упустили возможность перемирия.
— Нет, не упустили, — горячо запротестовал Брайс.
Сама мысль о том, что он лишил себя последней надежды стать ей мужем и отцом их будущего ребенка, была невыносима.
Он продолжал любить эту женщину! Эта мысль неожиданно пришла ему в голову, и чувства, которые он считал потухшими, вдруг заиграли новыми красками. Брайс сделал глубокий вдох: о господи, что же он натворил?
— Ты сейчас не в том состоянии, чтобы спорить. — Его голос был полон ласки и понимания. — Тебя нужно окружить заботой и вниманием.
— Хелен постарается.
— Ребенку нужен отец.
Лара озадаченно хмыкнула.
— Я думаю, вряд ли ему сейчас важно, есть ты или нет.
— Он? — живо среагировал Брайс.
— Ненужное уточнение: я не знаю и не хочу знать пол ребенка.
— Лара, я пришел к выводу, возможно, я…
— Даже не пытайся, слова на меня больше не действуют. Ничто не заставит меня изменить решение.
Сердце ухнуло вниз и повисло на тоненькой ниточке. Каждый его шаг навстречу воспринимался в штыки, значит, придется применить более сильную тактику — нежность.
Появилась Хелен с бутылкой домашнего лимонада и стаканами на подносе.
— Я подумала, что неплохо бы выпить чего-нибудь освежающего, — бодро проговорила она.
— Я уже ухожу.
Брайс быстро вскочил на ноги.
Хелен нахмурилась.
— Так скоро?
— Лара устала.
Девушка кивнула головой.
— Хочу пораньше лечь.
— Какие роскошные цветы! — Хелен вдохнула аромат красных роз. — Это для тебя, Лара.
Девушка насупилась.
— От кого?
Хотя догадаться несложно.
— Прочитай карточку.
— «Самой красивой будущей маме. С любовью, Брайс».
С любовью! Лара швырнула букет о стену.
— Выкинь их!
— Лара, я не могу, они стоят целое состояние.
— Тогда отнеси в свою комнату. Не желаю их видеть.
На следующий день принесли еще один букет, затем еще один, и так всю неделю, каждый день. Хелен упорно отказывалась выкидывать цветы, и дом стал похож на цветочный магазин.
На седьмой день явился сам виновник, держа в руках букет ненавистных красных роз, за которыми не было видно лица.
Хелен, как обычно, пришла в неописуемый восторг, но Лара отреагировала коротко и просто:
— Ты зря тратишь деньги.
— Я пытаюсь компенсировать моральный ущерб.
— Тебе не хватит денег.
Хелен приняла букет и ушла.
— Как дела?
В голосе Брайса звучала неподдельная тревога, однако Лара не доверяла ему — интерес к ее здоровью обусловлен заботой о малыше.
— Прекрасно, — ответила девушка, безучастно пожимая плечами.
— Приступы слабости прошли?
— Да. Хелен присматривает за мной.
— Это должно быть моей работой, — тихо сказал он.
— Кто ж виноват?
— Ты разрешишь мне пригласить тебя куда-нибудь?
Тонкие брови сомкнулись на переносице.
— Не поняла.
— Я хотел бы угостить тебя ланчем. Пожалуйста, поедем, нельзя все время сидеть дома, это тебе не на пользу.
— Откуда ты знаешь, что я сижу дома?
— Я звонил Хелен каждый день, разве она не говорила?
— Так это тетушкина идея?
— Хелен не в курсе моих намерений. Так ты поедешь?
В том, как он просил, было нечто, что заставило ее дрогнуть, возможно, смирение и покорность. Ничего страшного не произойдет, если она сменит обстановку.
— Можем поехать в бухту. — Брайс заметил ее колебания и ринулся в атаку: — Тебе всегда там нравилось. Не обязательно заказывать много еды, можем лишь слегка перекусить или вообще не есть, просто посидим и посмотрим на воду или побродим по пляжу. Все что захочешь, Лара.
