Перебежчик - [32]

Мы с Вадимом не знали, что на это сказать. Не может быть, чтобы Савельев дал такой совет. Экспертиза установила, что их по меньшей мере было трое. Значит, была группа, нашли тех двоих или не нашли. Зачем было врать парню?

– А в лифте ты на самом деле был? – спросил я строгим голосом.

– Да… – чуть слышно ответил он. – – Они меня туда затолкнули…

– Игорь, оставь нас на несколько минут одних, – сказал Вадим. – Мы тебя позовем.

– Старик, так не годится, – помотал головой Вадим, когда мы остались вдвоем. – Я все понимаю. С детства тебя учили, что врать нехорошо. И потому ты не прощаешь вранья никому. В том числе и пацану, которого научили врать взрослые. Забудь, что ты был следователем. Или возвращайся назад в прокуратуру. Учти, Игорь имеет полное право скрыть от следствия какие-то детали, если это ему на пользу…

– Но теперь эта история выглядит по-другому, – сказал я.

– Ах, мы не можем простить пацану, которого запугали и запутали взрослые дяди, обмана! – всплеснул руками Вадим.

– Если бы он не скрыл, а сказал, как сейчас, имена насильников, возможно, их тогда бы и нашли! – сказал я.

– Ты забыл про своего коллегу Савельева, который, оказывается, об этом все знал. И мог поискать этого Димона, если бы очень захотел.

Я промолчал. Вадим был прав, я это понимал. Но никак с этим не мог смириться.

– Теперь ты готов к разговору с ним? – спросил Вадим после затянувшегося молчания. – Соберись. Дальнейшее может принять интересный оборот. Для тебя, во всяком случае. Я имею в виду адвокатское расследование, в котором ты, не сомневаюсь, проявишь себя во всем блеске. Похоже, материалы следствия были сфальсифицированы. И нам в этом предстоит убедиться. Ибо, кроме нас, это никому не нужно.

На другое утро мне позвонил Александр Борисович и попросил срочно к нему приехать. Надо поговорить, сказал он. Войдя к нему в кабинет, я сразу обратил внимание на выражение его лица. Оно было такое, будто он в чем-то меня подозревал.

– Во-первых, я хочу вернуться к нашему прежнему разговору, – сказал Александр Борисович. – Я имею в виду возможность объединения дела об убийстве Степаняна с делом Игоря Бахметьева. Ты, конечно, не следователь прокуратуры, но я привык тебе доверять, а ситуация сложилась такая, что можно наломать дров… Сначала напомни свои доводы в пользу такого объединения.

– Бах подтверждает, что банк Степаняна принадлежит его финансово-промышленной группе, – сказал я. – И что это звенья одной цепи – убийство банкира и адвоката Колерова, а также провокация против его сына – эта история с изнасилованием.

– А поскольку дело об убийстве Степаняна взято нами в производство, мне придется объединить уже три дела в одно, – сказал Турецкий. – Так? Два убийства и дело Игоря Бахметьева, хотя последнее уже как бы закончено. Так?

– Так. А что во-вторых? – спросил я.

– Не спеши. Сначала расскажи мне о вчерашнем инциденте.

– Обыкновенная инсценировка, – сказал я. – В двух действиях. Сначала они изобразили похищение Кати. Потом, для острастки, Вадима. Чтобы ему служба медом не казалась.

Турецкий с сомнением посмотрел на меня.

– Кто они? Это Бахметьев сам так тебе сказал?

– После того, как я его разоблачил, он сразу со мной согласился, – сказал я. – Дело в том, что у него были заранее заготовлены очки для Вадима, взамен разбитых. Откуда, кстати, они могли знать, какие ему нужны очки? Откуда знали, что разобьются?

– Похоже, он тебя проверял на вшивость. Годишься ли ты, чтобы быть при нем не только семейным адвокатом, но и семейным следователем. А очки специально разбили. В свалке это – раз плюнуть…

– А история с попыткой похищения Кати? – спросил я.

– Здесь – другое. То, что ты скоро прибежишь к Кате, похитители безошибочно узнали по определителю номера, когда ты звонил ей на квартиру, а они там уже были. Все очень нарочито, тебе не кажется?

– А у вас есть объяснение поведению Бахметьева? – спросил я.

– Думаю, что во втором случае он просто присвоил себе акцию своих оппонентов? Они-то на самом деле собирались ее похитить, чтобы воздействовать на тебя. Убивать второго подряд адвоката – это уже чересчур опасный перебор.

– Зачем Бахметьев взял это на себя? – спросил я.

– Для острастки. Чтобы произвести на тебя впечатление. Чтобы вы с Вадимом веселее работали. Тем самым он показал вам свои возможности на тот случай, если сочтет ваше усердие недостаточным. А потом он наверняка сказал тебе, чтобы ты не обольщался, что впредь подобные действа могут проделать его оппоненты, не так ли?

– Верно, – выдохнул я. – В самую точку. Так и сказал.

– Словом, расклад здесь такой, – спокойно говорил Турецкий, расхаживая по кабинету. – В первый раз Катю хотели похитить враги Бахметьева, чтобы шантажировать тебя, но во второй раз, когда напали на Вадима, а потом спасли, – это уже дело рук самого Бахметьева… И не надо восхищаться моей проницательностью. Слава Грязнов мне звонил после вчерашнего инцидента и все рассказал. Мол, тут возле тебя была стрельба, мои ребята подняли труп недалеко от твоей конторы, а он оказался живой. Даже не поцарапанный. Пришлось его отпустить, оштрафовав за хулиганство в общественном месте. Хотя несостоявшийся покойник уверял, что всего лишь прохожий и оказался в этом месте случайно. По месту и по времени все совпадает. И когда я услыхал твой рассказ, мне ничего не оставалось, как связать одно с другим.