Пера-богатырь - [3]

Менгк-поших заплясал, засмеялся, только открыл рот, чтобы закричать погромче, да посмотрел на Ими-Хиты и сказал тихонько:

— Вижу, вижу, этот мой товарищ дорогое принес, с дорогим и уйдет.

Все на Ими-Хиты посмотрели, а он глаз с красавицы не сводит. Тогда все на красавицу посмотрели — она глаз с Ими-Хиты не сводит.

Сказал тут старик:

— Э, давно, видно, надо было Менгк-пошиху язык укоротить, может, давно бы поумнел. Правду мой внучек сказал — само дело сладилось, не нам его разлаживать. Ну, как, Ими-Хиты, верно мы с внуком угадали, ответь.

А Ими-Хиты не отвечает, к девушке подошел, с ней заговорил:

— Пойдешь за меня замуж?

— Пойду, — девушка сказала.

Что ж теперь долго рассказывать — на другой же день свадебный пир устроили. После пира Ими-Хиты с молодой женой в обратный путь собрался, к бабушке своей.

Не много еще отошли, выскочил из дома Менгк-поших, стал им вслед свой язык показывать, стал смеяться, громким криком кричать. Закачались деревья, и Ими-Хиты покачнулся, а все же удержался на ногах. Теперь настоящим мужчиной он стал, женатым охотником! Разве поддастся на озорство лесного мальчишки?

Бабушка Ими-Хиты с радостью встретила внука и невестку. Так внуку сказала:

— И с твоим отцом такое было. Пошел однажды на охоту, зверя не притащил, шкурок не принес, зато жену за руку привел, ту, что твоей матерью стала. Ну, входите в дом!

МАЛЬЧИК ИДЭ Хантыйская сказка

ЖИЛ-БЫЛ мальчик Идэ. Рано остался он круглым сиротой. Отец, его, охотник, ушел однажды в тайгу на промысел и не вернулся. А вскоре умерла и мать. Взяла мальчика к себе старая бабушка.

Любила бабушка внука, и Идэ тоже любил бабушку. Целый день бегал за ней по пятам: бабушка к речке и Идэ за ней, бабушка и лес — и Идэ с нею. А один никуда от избушки не отходил: боялся.

— Стыдно таким трусом быть, — говорила ему бабушка. — Ведь ты уже большой мальчик, а всего боишься.

Молчит Идэ. А бабушка думает:

— Как бы его храбрым вырастить? Другие в его годы и за рыбой, и за птицей в лес один ходят, а мой Идэ ни шагу без бабушки.

В тот год в тайге много кедровых орехов уродилось. Вот бабушка как-то и говорит:

— Пойдем, Идэ, орехи собирать.

— Пойдем, бабушка.

А в лес надо было ехать по реке.

Собрала бабушка берестяные корзинки и села в челнок. Идэ рядом с ней пристроился…

Оттолкнулись веслом от берега и поехали.

День выдался ясный, теплый.

Проехали бабушка с Идэ две песчаные косы, проехали и третью. К четвертой косе причалили.

Вытащили челнок на берег, сами на горку поднялись, в тайгу вошли.

Стали бабушка и Идэ орехи собирать.

Высокие кедры прячут в ветвях зрелые шишки. Бабушка ударит по сучку колотушкой — шишки сами на землю и надают.

Носят бабушка с внуком полные корзинки шишек в челнок. Так много орехов набрали, что на всю зиму хватит. Можно бы и домой ехать. А бабушка села на пень и думает: «Надо, чтобы внучек мой храбрым вырос. Испытаю я сегодня его, оставлю на ночь в лесу. Медведи и волки здесь не водятся, а остальные звери не страшны». Подумав так, говорит бабушка внуку:

— Ой, Идэ, забыла и на горке еще одну полную корзинку. Сбегай, внучек, принеси.

Побежал Идэ на горку. А бабушка села в челнок, оттолкнулась от берега — и поплыла.

Глядит Идэ с горы — уплывает бабушка. Все дальше и дальше уносит ее река.

Закричал Идэ с горы, заплакал:

— Бабушка! Бабушка! Что же ты меня одного оставила?

А бабушка с лодки отвечает:

— Побудь здесь ночку, внучек, а я утром приеду за тобой.

Так и уплыла. Идэ один на берегу остался.

«Что же теперь со мной будет? — думает он. — Пропаду я тут один, конец мне пришел».

А солнышко тем временем уж низко за тайгу опустилось: вечереет, скоро ночь наступит.

Стал Идэ над рекой от дерева к дереву бродить — ищет, где бы на ночлег устроиться. В большом старом кедре увидел он глубокое дупло. Залез туда, свернулся клубочком и лежит тихонько. Сам ни жив ни мертв от страха.

Потемнела тайга, нахмурилась. Ветер поднялся, дождь пошел. Падают шишки на землю, стучат по стволу. Совсем испугался Идэ. Спрятался он еще глубже в дупло, дрожит, боится, как бы звери не пришли. А его никто и не думает есть. Только кедры шумят под дождем. Как ни трусил Идэ, все-таки понемножку засыпать начал. Всю ночь и провел в дупле.

Утром просыпается — смотрит: светло, небо ясное, день жаркий, солнечный. Шумят над ним свежие зеленые ветки, а птицы так и заливаются.

«Жив ли я?» — думает Идэ со страхом.

Стал он сам себя ощупывать; правую руку протянул — тут рука, левую протянул — и левая тут. Голова на месте и ноги целы. Никто не съел.

Вылез Идэ из дупла. Смотрит — кругом на земле шишек видимо-невидимо. Ночью насыпались. Вот хорошо-то!

Стал он шишки в кучу собирать.

Большую кучу набрал. Глянул на реку, а у берега на песке знакомый челнок лежит, и бабушка, кряхтя, в гору поднимается. Закричал Идэ бабушке издалека:

— Ты что же меня вчера одного оставила?

А бабушка и отвечает:

— Это я нарочно, Идэ. Я хочу, чтобы ты храбрым вырос. Ты — человек, а человек над всем на свете хозяин. А разве ты не хочешь храбрым быть?

— Хочу, — тихонько говорит Идэ.

Помирились Идэ с бабушкой. Пошли вместе орехи собирать. Опять целый челнок шишек набрали. Домой поехали.