Пьер и Мария Кюри - [9]
Вспоминая этот период жизни Пьера Кюри (1883–1895 гг.), можно определить эволюцию молодого физика в его должности руководителя работ. Ему удалось организовать за это время совершенно новую программу занятий, напечатать серию значительных теоретических статей и первоклассных экспериментальных исследований, сконструировать весьма совершенные, новые приборы — все это в очень неудовлетворительных условиях в смысле помещения и кредита. По этому можно судить, что он сумел победить сомнения и колебания своей ранней юности, для того чтобы дисциплинировать методы работы и использовать свои исключительные природные способности.
Уважение к нему во Франции и за границей возрастало. Его с интересом слушали на заседаниях ученых обществ (Физического, Минералогического и Электротехнического), где он имел обыкновение делать доклады и где он охотно вступал в прения по различным научным вопросам.
Среди заграничных ученых, высоко ценивших его уже в то время, можно прежде всего назвать знаменитого английского физика лорда Кельвина, завязавшего с ним сношения по поводу одной научной дискуссии и постоянно выражавшего свое уважение и симпатию к нему. В одну из своих поездок в Париж лорд Кельвин был на заседании Физического общества, где Пьер Кюри делал сообщение о конструкции и применении конденсаторов-эталонов с охранным кольцом. В этом докладе он рекомендовал применение особой установки, состоящей в том, что заряжают пластинку, окруженную защитным кольцом, соединенным с землей, а затем используют для измерения индуктированный заряд на второй пластинке. Хотя расположение силовых линий тогда очень сложно, но индуктированный заряд вычисляется по электростатической теореме по той же простой формуле, что и в обычном случае однородного поля; выгода новой установки была в лучшей изоляции. Лорд Кельвин счел первоначально ход рассуждения неправильным; несмотря на свою известность и преклонный возраст, он на следующий день отыскал молодого руководителя работ в его лаборатории и вступил с ним в спор у доски. Он был окончательно убежден представленными доводами и, казалось, был рад согласиться со своим противником[7].
Можно удивляться, что Пьер Кюри, несмотря на свои заслуги, в течение двенадцати лет сохранял скромную должность руководителя работ. Это, без сомнения, зависело главным образом от легкости, с которой забывают лиц, не рекомендуемых, не протежируемых, не поддерживаемых чьим-либо сильным влиянием. Это проистекало также и вследствие полной невозможности для него прибегать к постоянным хождениям, связанным с каждой попыткой активной поддержки выставленной кандидатуры. Независимость его характера не позволяла ему просить улучшения своего положения, очень скромного, так как его жалованья (около 300 франков в месяц) едва хватало на очень скромную жизнь.
Вот что он писал по этому поводу:
«Мне сказали, что один из профессоров, быть может, уйдет в отставку, а в таком случае я должен выставить свою кандидатуру на его место. Быть кандидатом на чье-нибудь место — пакостное дело, я не привык к подобным упражнениям, в высшей мере развращающим человека. Я сожалею, что заговорили со мной об этом. Думаю, что нет ничего более зловредного для духа, как отдаваться таким заботам».
Если он не желал повышения, то еще менее он был склонен к почестям. В частности, у него было очень твердое убеждение в отношении почетных отличий; он не только не верил в их полезность, но считал их просто вредными, полагая, что желание получить их — причина волнений, отодвигающих на второй план более достойную для человека цель: творчество ради любви к нему самому. Привыкнув к большой моральной честности, он не колебался согласовать свои действия с убеждениями. Когда из уважения к нему Шютценбергер хотел доставить ему академические отличия, он отказался, несмотря на преимущества, которые давало это в будущем, и написал своему директору:
«…господин Мюзэ сказал мне, что Вы имеете намерение снова предложить меня префекту для награждения знаком отличия. Прошу очень это не делать. Если Вы выхлопочете это отличие, я буду вынужден отказаться от него, так как я твердо решил не принимать никаких отличий любого рода. Надеюсь, что Вы избавите от поступка, который поставит меня в несколько смешное положение перед многими людьми.
Если Ваше намерение вызвано желанием доказать Ваше участие ко мне, то Вы это уже доказали и гораздо более действительным способом, дав мне средства для работы по моему желанию, чем я был очень тронут».
Хотя Пьер Кюри отказывался хлопотать о перемене своего положения, оно все-таки изменилось в 1895 году. Очень известный физик профессор Маскар, на которого произвели впечатление научные труды Пьера Кюри и уважение, оказываемое ему лордом Кельвином, настоял, чтобы Шютценбергер поднял вопрос об учреждении новой кафедры физики. Итак, Пьер Кюри был назначен профессором в условиях, еще более подчеркивающих его заслуги. Но, однако, в то время ничего не было сделано для улучшения условий работы, крайне неудовлетворительных, как мы уже видели выше.
