Пепел забытого колдовства - [9]

Мужчина, по-видимому, задумался и умолк. Но это была рассчитанная на эффект пауза.

— Ну же, — продолжил он, пожимая плечами, — для вас — простых воинов, её глаза и руки — только складное сочленение, грубо проявленная и ничего не значащая внешность. Но для меня, так как я всматриваюсь в истоки вещей — важна сущность происходящих явлений. И я чту силу, которая содержится в королевской крови. Эту девицу я планировал использовать для чрезвычайно важного и серьёзного обряда, его детали почерпнуты из сведений в тех свитках, которые вы мне принесли. Найти же ей замену для меня будет очень и очень трудно, и поэтому спрашиваю: так ли для вас важна и значима эта женщина?

— Не болтай и назови цену, — изрёк Конан. — Если будет справедлива — то получишь её, если нет — заплатим мечом.

— Задумался ли ты хоть чуть-чуть, что девка более ценна для меня и церемонии, чем для вас? С ней я смогу завершить то, что явится кульминацией многолетней моей работы. Взаправду, многолетней, — добавил он с усмешкой, от которой мороз пробегал по спине. Умолк и пытливо посмотрел на Брайера.

Разбойник сидел сжавшись, стиснув зубы, и молчал.

— Неужели тебе нехорошо, приятель? Может, вам принести немножко вина? Подожди, — колдун встал и вышел из комнаты.

— Он отравил его, — пискнула испуганная Амира, уже готовясь к последующим неприятностям. — Точно отравил. Ах, Конан, убежим! Я боюсь!

— Тише, девочка, — проворчал варвар. — Просто стой. Такие, как он, всегда после полчаса слов спокойно сами не заснут от названной цены, — однако сам вынул меч и положил его на колени.

Шемитский работорговец перестал равнодушно пыхтеть своим кальяном, и его стражи-телохранители насторожились. Их руки невзначай приблизились к рукоятям мечей. А у Брайера выступил пот.

— Думаю, — прохрипел он, — что Амира права. Те драгоценности… — снова стиснул он зубы, пытаясь превозмочь распространение сильнейшей боли. Конан задумчиво посмотрел на шемита. И тот побледнел.

— Я этого не делал, — выдавил он из себя. — И ничего не знаю.

Взгляды двух мужчин встретились, работорговец почти сразу же отвернулся.

— Пойду, — выдавил толстяк и с трудом поднялся.

— Останься, — заявил Конан и поднял свой меч.

В этот миг Брайер согнулся и рухнул, после чего сразу же началась резня. Варвар вскочил, как стальная пружина, и прыгнул к кушиту, отрезав ему голову прежде, чем тот мог выхватить свой меч. Другие стражники бросились к киммерийцу. Амира изо всех сил тянула Брайера в угол и пыталась как-нибудь оживить.

Шемит пытался ускользнуть, выбежав вон, но Конан внимательно наблюдал за ним, хотя ему пришлось отбиваться от атак трех бойцов, не дающих ему приблизиться к выходу. Варвар с лёгкостью отражал кушитские лезвия и отвечал весомыми ударами, легко прорывающими защиту его противников, оставляя на их телах глубокие кровоточащие раны. Ни один из них не был смертельным, но это было лишь вопросом времени, когда они от потери крови ослабнут достаточно, чтобы не отразить с достаточной силой удары или не отскочат в сторону от тяжёлого меча варвара.

Рабовладелец, знаток игровых состязаний на арене, уже знал, чем закончится схватка.

— Помогите, — выкрикнул он, и его голос дрожал. — Помогите! — повторял он, взывая к всеведающему чародею, словно достаточно громкий звон оружия и так не говорил о происходящем. Неловко вытащив кинжал с роскошной перевязью, он передвинул толстые неуклюжие ноги, непривычные к физическим нагрузкам. Рука одного из его стажей отлетела к стене и упала на пол, из её пальцев, раскрывшихся в судорогах агонии, выпал меч.

Рабовладелец кричал, желая вымолить пощаду, и пробирался к выходу. Конан легко приставил остриё своего меча к жирному брюху и пропорол его гибким движением без усилий. Шемит с воем, свернувшись калачиком, попытался подняться к спасительному выходу.

Последний телохранитель умер, и киммериец выдернул меч из его черепа. Он оглядел комнату и ударил работорговца:

— Ты трусливый пес, если будешь ещё жив, когда я вернусь, вытащу тебя на скалу, чтобы посмотреть, как стервятники кормятся твоим телом.

Конан оторвал Амиру от мертвого Брайера, схватил сумку с книгами и бросился в соседнюю комнату искать чародея. Боковое помещение было обставлено похуже. И в нём никого не было. Конан кивнул Амире отойти в сторону, бросил сумку на пол и закричал:

— Где ты, ублюдок!? Если хочешь книгу, выйди и сражайся!

Сначала повисла тишина, потом из-за занавеса, прикрывавшего соседнюю комнату, раздался голос:

— Бой? Ты убогий человечишка! Знаю таких как ты, знаю до мозга костей. Ты боишься. Трясёшься от ужаса, знаешь, что не можешь сбежать от меня, ищешь надежду в борьбе. Ха! В бою со мной, Греве Йелихим, который может жизнь продлить и оборвать, который уже триста лет исследует скрытые тайны! Ты, спесивый северянин! Ты — жаба, которая хочет бороться с орлом! Что ты можешь противопоставить сотням лет изучения тайных наук, знаниям от истоков человечества! Против магических сил и неведомых созданий, которые только и ждут, чтобы их кто-то призвал, чтобы овладеть душами смертных! Своим мечом? Думаешь, что сталь сильнее, нежели разум и воля?