Пепел умерших звёзд - [159]

Существует теория, что эти создания, которые начали активно применять мелкие бытовые чары еще на первобытно-общинной стадии развития, в ходе эволюции приобрели уникальную способность находиться в состоянии легкого погружения постоянно. Иными словами, любой гоблин с рождения до смерти пребывает под естественным кайфом, в состоянии сознания, которое у любого другого народа считается измененным. У гоблинов же оно стало перманентным и естественным, как дыхание – отсюда вечная широкая улыбка, парадоксальное чувство юмора и почти непостижимая логика.

Одна только бизнес-стратегия гоблинов стала предметом множества диссертаций. Всем игрокам большого рынка хотелось знать, как, ставя на очевидно проигрышные биржевые акции и попутно проводя несколько пиар-акций на грани допустимого и еще одну, которую иначе как моветоном не назовешь, какой-нибудь ушастый предприниматель умудряется в финале заполучить барыш, оставив с носом конкурентов.

А уж политика гоблинов… Тут даже самые опытные ксенопсихологи хватались за голову. Наиболее мудрые из них запрашивали консультацию у знакомых драконов, справедливо полагая, что кому же знать правду, как не ближайшим соседям. Ящеры обычно скупо ухмылялись и отвечали, что все дело в беспредельном разгильдяйстве, помноженном на невероятную удачливость. И еще на неиссякаемый оптимизм.

Официально королевство Эйкуллария считается конституционной монархией. На деле же, как всегда у гоблинов, их государственное устройство выглядит на удивление анархично. Король, как и положено, является фигурой номинальной, наслаждается полным отсутствием ответственности и возможностью пустить пыль в глаза на официальных приемах. Настоящая власть сосредоточена в руках кабинета министров… состоящего из гоблинов, разумеется.

На совещание, посвященное проблеме кейх’арта, министры собрались только через сутки после сенсационного заявления Костуара. Поправка: те из министров, у кого нашлись время и желание.

В итоге на заседании оказалось лишь четверо министров – трое бурых гоблинов и один зеленый, свернувшийся на стуле в клубок и тихо сопевший в две дырочки. Разбудить его никто не счел нужным – возможно даже, его попросту не заметили. Немудрено потеряться в огромном светлом зале с беломраморными колоннами и столом из натурального дерева, рассчитанным на пять сотен персон. Помещение так и подавляло зримой массой торжественного пафоса – и потому-то развеселые низкорослые министры смотрелись там предельно неуместно.

В Эйкулларии ценили гротеск.

– Ну что, господа, – потянулся Килар Ниргитай. – Думаю, пора наконец что-то предпринять в связи с этой войнушкой. А то как-то неудобно получается: они там возятся, громыхают, дипломатией развлекаются – а мы сидим и ухом не ведем!

Он демонстративно пошевелил ухом.

– Да ну их, – махнул рукой Маарвен Тьонг. – Пусть себе ерундой занимаются, нам-то что? В войны ввязываться – себе дороже, духи предков не простят нам такую дурость.

Третий министр промолчал – на заседание он явился, видимо, сугубо за компанию, и вмешиваться в обсуждение не считал нужным. Вместо этого он увлеченно разгадывал трехмерный голографический кроссворд. Четвертый же продолжал спать.

– Господин Тьонг, вы не врубаетесь в важный политический момент! – нравоучительно поднял костлявый перст Килар.

– Это какой?

Килар немного помолчал.

– Последнее заявление Костуара читывали? – наконец спросил он. – Ничего не звенит?

Тут уже призадумался Маарвен. Даже неизменная улыбка слегка приугасла.

– Нет, – ответил он наконец. – Как-то руки не дошли… А там было что-то интересное?

Ниргитай выхватил из воздуха пергаментный свиток и швырнул в лицо собеседнику. Перехватив документ у самого лица, Тьонг снял печать и углубился в чтение.

– Ну ладно, это давно все знают. Доказали наконец, и что?..

– Ну как же! Эльфы ж, выходит, наши первые конкуренты на черном рынке!

Уставившись друг другу в глаза, министры медленно и синхронно расплылись в самых чудовищных ухмылках из своего арсенала. Со своей патологической страстью к торговле гоблины просто не могли обойти своим вниманием и противозаконную сферу этой деятельности. И, с учетом их природных способностей, быстро стали практически монополистами. Разве что сверхвыгодный рынок наркотиков был недостаточно им подконтролен – хит продаж, кейх’арт, производился неведомо кем, загребавшим большую часть прибыли.

До сего дня.

– Другое дело, – согласился Маарвен Тьонг. – Пнуть конкурента – дело святое. Значит, записываем… – Он перевернул пергаментный лист, вытащил из воздуха ручку и принялся строчить на обратной стороне: – Официальное заявление, политическое очернение и диффамация по обычным каналам, экономические санкции, биржевая игра с целью обрушения курса эльфийской валюты… Ничего не забыл?

– Эпатаж, – строго ответил Килар.

– Обижаете, господин Ниргитай! – возмутился Тьонг. – Без него ни шагу!..

Лаханта, столичная планета империи Кьярнад.

Город Ланмариахт, столица

Пятое декабря 2278 года по земному летосчислению

Империю Кьярнад шатало, трясло и лихорадило.

Удары судьбы обрушивались на нее один за другим, не позволяя оправиться, собраться с силами и дать хоть какой-то отпор. Раскрытие одной из главных тайн державы. Поражение в битве при Кнаросе. Вступление в войну Истинной Земли и Уркрахта. Ноты протеста со стороны нескольких держав меньшего значения – тех, для кого проблема кейх’артовой зависимости была актуальна в силу физиологического сходства с землянами. Оставалось лишь радоваться, что в этот список не входили фашшиане – Иссхаркатащщ размерами и мощью не уступал странам-участницам войны ни по отдельности, ни даже вместе. Но разумные рептилии были к наркотику равнодушны и держали нейтралитет, внимательно следя за происходящим.