Пепел умерших звёзд - [150]

Кто именно сумел выйти на пожилого дракона из Сапфирового клана, совершавшего увеселительное путешествие по всевозможному захолустью, Нифонт так и не узнал. В любом случае контакт с ящером устанавливал опять же Аймриарак. Было решено, что лучшая наживка для Сапфирового дракона – это любопытство, а значит, следует поддерживать интригу и сообщать минимум информации. При этом желательно никакой лжи – проницательный ящер может почуять.

Наживка была проглочена – ящер согласился на встречу. Теперь путь лежал в равеор «Нирртуллкелмарриэн» – насколько Шривастава помнил гоблинское наречие, это означало нечто вроде «Пьяный дракон, выдыхающий огонь через одну ноздрю». Забавное название, что ни говори. Впрочем, этому конкретному дракону не суждено извергнуть пламя и одной ноздрей – по крайней мере, Нифонт намеревался этого не допустить.

Сейчас он сбросит еще одну маску и снова станет тем, кем ему привычно быть, – увлеченным исследователем, которому для новых открытий совершенно необходима помощь настоящего, живого дракона!.. В этом образе не будет ни грамма фальши, только искренний и непритворный интерес. И толика нетерпения – чародей долго ждал этого дня. Вполне подобающая гамма чувств, в которой ящер не увидит ничего для себя угрожающего.

Когда Шривастава переступил порог равеора, Нифонт-предприимчивый остался в прошлом – на смену ему пришел Нифонт-художник, Нифонт-исследователь, пытливый магистр магии, отыскивающий тропы в земли неведомых прежде чудес. Ага, вот и они – йаэрна и дракон. Чародей зашагал к их столику, уже твердо зная: в этот день все пройдет как надо.

Время пришло.

Чародей посмотрел на мерцающую бледно-оранжевую жидкость в шприце и глубоко вздохнул. Вот он, последний рубеж. День, к которому он шел еще с того самого злополучного утра, когда обнаружил сгоревшую лабораторию. Или даже с того момента, как впервые нащупал тему грядущей диссертации. А быть может, просто – всю жизнь. День практического испытания сыворотки. Попытка достичь чуда, которое станет чем-то большим, чем магия.

Этому дню предшествовало множество теоретических изысканий и экспериментов. Открытие нескольких новых алхимических составов, небезынтересных, но уводящих в сторону от поставленной цели. Захват Ирруалха из Сапфирового клана, погружение пленника в кому и скрытная транспортировка с Ильниррмаалльны на Локи. Специально для этой цели Нифонт приобрел подержанный, дышащий на ладан звездолет, впрочем, скорлупка ему чем-то понравилась, и он на какое-то время отложил финальное испытание, с головой погрузившись в колдовскую модернизацию транспортного средства. Итог он гордо нарек «Несокрушимым».

Все эти дни дракон спал без сновидений в установке жизнеобеспечения, опутанный паутиной трубок – словно муха в ожидании паука, который высосет из нее все соки. Впрочем, паук был не настолько жаден, чтобы поглощать все за один присест – нет, он планировал доить пленника на протяжении многих лет…

Ладно, довольно пустых размышлений. Он и так достаточно оттягивал этот миг. Чародей ввел иглу в вену и нажал на поршень. Заветный эликсир, плод многолетних изысканий, вошел в кровь и начал творить свое дело. Крошечная ранка затянулась сразу же после того, как шприц был вынут – последствия экспериментов с субстанцией, которую Шривастава назвал регенерином. Оставалось лишь надеяться, что два алхимических состава не вступят в системный конфликт… Пусть у регенерина не было побочных эффектов, риск оставался всегда.

От места инъекции постепенно распространялось жжение. Стало жарко, на лбу вдруг выступила испарина, началась мелкая дрожь. «Процесс пошел, но пока несколько не так, как запланировано… – отметил Нифонт, отстраненно наблюдая за ухудшением самочувствия. – Я все же затевал эксперимент с расчетом на несколько иные результаты…» И тут он погрузился – в единый миг, не прикладывая к этому каких-либо сознательных усилий.

Впрочем, это трудно было назвать обычным погружением – таких глубин чародей не видел, даже практикуя трансовые ритуалы. Сознание буквально обрушилось внутрь самого себя, словно карточный домик, оказавшийся внутри больше, чем снаружи. Нифонт камнем падал в глубину своей личности, пролетая дверь за дверью, с каждым переходом претерпевая все более и более удивительные метаморфозы. Чародей достиг последнего предела сжатия, уменьшился до материальной точки – но вместо того, чтобы стать сингулярностью черной дыры, самодовлеющей и вполне бессмысленной, он вдруг вспыхнул сверхновой.

Сознание расширилось в сотни, миллионы раз, в мгновение ока заняло прежние объемы и устремилось дальше, дальше, еще дальше – за границы оболочки тела. Личность Нифонта огненным вихрем плясала вокруг, купаясь в эфирных потоках, ощущая всем своим существом каждую искорку той непостижимой, всепроникающей силы, которую мы привыкли называть магией. Чародей вдыхал ее, упивался ею, мог отследить каждую отдельную ноту в той симфонии сил, что пронизывали его дом и весь Оазис. Вот, оказывается, как чувствуют себя драконы!

Ядром пламенного смерча все еще оставалось человеческое тело, переплавляемое живым огнем драконьей крови, – но сам смерч становился все шире и шире, охватывая всю лабораторию. Взрывались склянки, вспыхивали реактивы, всюду огонь вырывался на волю и стремился продолжить пиршество. Сотни маленьких вспышек слились в единый ослепительный костер, взметнувшийся к небесам.