Пепел и золото Акелы - [80]

И все было как никогда. А потом, блаженно растянувшаяся на жеванных простынях, она вдруг услышала.

– Я мог бы соврать тебе, будто представляю силовиков, охотящихся за наследством Акелы, и ты, как миленькая, выложила бы мне все, что знаешь. Но я не хочу тебе лгать, я предлагаю сделку. Да, ты правильно вздрогнула на слове «наследство». Акелы больше нет в живых. Его убили, не важно, кто убил, потому что не убил бы один, убили бы другие, охотящиеся за его богатством. И такая же опасность угрожает тебе. – Сергей прокашлялся, исподволь подглядывая, какое действие оказали его слова на девушку; девушка кусала губы, чтобы сдержать слезы. – Но я берусь тебя спасти, ты можешь прямо из отеля, не отвечая на мои вопросы, рвануть в аэропорт, а дальше в любую шенгенскую страну. А можешь вернуться со мной в Питер. Подожди, не перебивай, я потом отвечу на все твои вопросы. А сейчас только слушай. Случилось так, что только я знаю ряд цифр, который Акела перед гибелью отправил тебе электронным письмом. Больше эти цифры не узнает никто, твой офисный компьютер сломан. Я думаю, что это шифр для открытия индивидуального банковского сейфа. И я думаю, что номер сейфа, и в каком банке этот сейф находится, знаешь ты...

Глава 11. Высокое напряжение

…Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности либо из мести за такую деятельность – наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет либо смертной казнью или пожизненным лишением свободы… (Статья 317 УК РФ)

Это потом Пепел понял, что, как ни старался не светить собственным портретом, его срисовали еще на пассажирском терминале. Наверняка среди встречающих крутилась пара внимательных глаз. И только дозорный (может быть, это была гадалка в китайском засаленном пуховике и шерстяном платке адыгейской вязки, а может, пацаненок, канючивший в стоячем кафе «на хлеб») засек появление Пепла, как тут же просигналил своим. И «свои» приготовились.

Если бы Пепел был наивен, как дитя, и считал, что про него в городе Питере позабыли, он вышел бы из терминала аэропорта «Пулково» под ручку с Марией. И показал бы всем – вот, глядите, у меня с этой гражданкой или теплые, или деловые отношения, поэтому берите ее и суйте женские нежные пальчики в тостер, пока она не выложит все.

В общем, Пепел наивностью не страдал. Он, договорившись с Марией, где и когда они встретятся, отстал от рассеяно мурлычущей старые и новые хиты делегации, дескать, я сам по себе пассажир. И покинул пассажирский туннель одним из последних.

Из аэропорта он собирался по жлобской цене доехать до города на такси. Таксист, крутя ключи на пальце, отправился подгонять машину к аэровокзалу. Но раньше автомобиля с шашечками к одинокой фигуре Пепла подкатил другой автомобиль. До тошноты знакомая «девятка». Замызганная, как и в прошлый раз.

Распахнулась передняя дверца. Из «жигуля» без большой спешки выбрался Рокки Бронко собственной персоной. Улыбаясь парадно. Из всех прочих дверец на свет божий тоже выползали, ясен бубен, цыгане. Среди них была и Верка Золотая Сучка.

– Будешь бегать или сядешь по-хорошему? – поинтересовался баронов сынок.

Куда тут убежишь... от молодых и быстроногих. В конце концов Пепел и сам собирался навестить барона. Правда, несколько позже и несколько в ином формате.

– Поехали, конечно, – пожал плечами Сергей. – На такси сэкономлю. А то дерут втридорога, шакалье.

Дорога от аэропорта до Пулковского шоссе, как обычно, была пустынна. Блестело по обочинам битое стекло, и ветер пинал пыльные пластиковые бутылки. Редко проскочит встречная или попутная машина, а люди вдоль этой трассы по доброй воле вообще не ходят.

Верка сидела справа от водителя, плечи напряжены, сквозняк из приоткрытого окна теребил прядь на виске. Она иногда поворачивалась к зеркалу над лобовым стеклом, чтобы взглянуть на Пепла. И тут же виновато отводила взгляд.

Зачем, интересно, ее взяли с собой? Или она сама напросилась, следуя каким-то своим, женским, побуждениям? В общем, кто ее знает, а спрашивать не тянет...

Шутками обмениваться было бы глупо, если принять во внимание, что через пару часов, возможно, придется друг друга резать, на воспоминания вроде «а помнишь, как мы... а как ты... как они нам и тут мы им... да на пароходе, да в Кижах...» не тянуло. Вот и ехали молча.

Где-то за сотню метров до выезда на шоссе дорога сделала поворот и за буйной порослью кустов открылась картина маслом: гаишная машина на обочине, два важных, как индюки, гаишника с полосатыми палками ходят вокруг остановленного микроавтобуса «мерседес», из распахнутых дверец автобуса выбираются наружу пассажиры с дергаемыми ветром флажками и воздушными шариками «Евровидение». Еще мазок в картине: метрах в семи перед гаишной машиной на обочине стоит «вольво».

Цыганская «девятка», сбросив скорость, обогнула эту группу. Пепел не отрывал взгляда от происходящего на пустынной трассе – не потому что любопытный, а потому что это касалось впрямую его самого. Из микроавтобуса «Мерседес» среди прочего знакомого народа – возвращенцев из Риги – находилась Мария. Один из гаишников как раз запихивал в карман документы, судя по всему, именно ее. Потому что Маша что-то взахлеб объясняла ему, жестикулируя. Гаишник же, непреклонно качая кокардой, тянул Марию за руку в сторону «вольво». Еще что-то втюхивал про необходимость уточнить и проверить, помойная душа. Дескать, поступил сигнал, а мы люди подневольные. А от «вольво» к эпицентру сцены вразвалочку направлялись двое угрюмых персонажей очень плотного телосложения, в черных кожаных куртках.